Они подошли к церкви.
— Я прекрасно могу это выносить, — заверила его Касильда, приостановившись, чтобы ему пришлось подтолкнуть ее.
Устав от собственного поведения, Эван грубо схватил ее за плечи:
— Но почему, черт возьми?
— Потому, что я люблю тебя.
Простой и прямодушный ответ заставил его окончательно потерять над собой контроль.
— Касильда, — прошептал Эван и, притянув к себе, властно поцеловал.
Этот поцелуй был эхом предыдущей ночи. В Касильде Эвану нравилось все: сила, красота, страсть. Всю ночь наслаждались они друг другом, этой неожиданно вспыхнувшей страстью, такой жаркой и светлой, как огонь. Эван нашел свою любовь в самом неподходящем месте, в самое неудобное время. Он не знал, куда приведет его сердце, но сейчас ему не хотелось об этом думать. Любовь к ней была так же неотвратима и неизбежна, как вызываемый луной прилив и отлив. Он сжимал ее в объятиях до тех пор, пока не почувствовал, как жаром окатило его чресла, и в висках застучала кровь.
Эван почувствовал, что Касильда вздрогнула и отшатнулась. Тут он осознал, что стук, который доносился издалека, был топотом обутых в сапоги ног. Касильда вырвалась из его рук.
Эван повернулся и увидел двух приближающихся солдат. Один из них вел на поводке большую серую борзую. На ступенях церкви стоял высокий худой священник и неодобрительно смотрел в их сторону.
Солдаты остановились рядом с ними.
— Что такое? — спросил один из них, одетый крестоносцем, в костюм зелено-белого цвета. — Ты проявляешь слишком большое внимание к этой шлюхе-язычнице.
— К тому же на ступенях дома Господня, — добавил священник.
У Эвана пересохло во рту. Инстинктивно закрыв собой Касильду, он старался не смотреть, на сверкающие на солнце мечи и кинжалы солдат.
— Она моя собственность, я привел ее сюда, чтобы окрестить.
— Ты как-то странно готовишь ее ко вступлению в истинную веру, — заметил один. — Мы неодобрительно смотрим на связь с язычниками.
— Да, — добавил второй. — Бери ее силой, если хочешь, но ради Бога, делай это дома, — его взгляд скользнул по Касильде. — Хотя я признаю, она просто прелесть.
«Интересно, — подумал Эван, — они тоже слышат, как колотится мое сердце?»
— Если вы позволите, я хотел бы переговорить со священником.
— Позже. Сначала сходим в казармы, поделишься с нами своим товаром.
Эван бросил умоляющий взгляд на священника, ожидая, что тот вмешается. Но священник просто наблюдал за ними с едва заметным любопытством.
«Католики, — презрительно подумал он. — Их религия — мразь, прикрытие для того, чтобы мучить невинных».
— Сожалею, но сейчас не могу, — небрежно ответил Эван.