К лотку стояла маленькая очередь, но мы сразу прошли вперед. Светляки зароптали. Железо послал им взгляд, и этого хватило.
Над решеткой стоял маленький человек с желтоватой кожей и блеклыми волосами уроженца степей. Он раздувал уголья и переворачивал рыбу величиной с ладонь, одновременно нарезая лук, измельчая приправы, подливая оливкового масла на сковороду и неустанно мурлыча что-то под нос.
– Привет, Ралл’ад, – поздоровался я. – Хороший улов?
Руки Ралл’ада застыли – одна тянулась к огню, другая занесла над разделочной доской нож. Он побледнел и вскинул взор.
– Пожалуйста, уходи, – прошептал он с сильным акцентом.
Я состроил гримасу. Это Никко, как пить дать. Весть о моей опале распространилась повсюду, и даже бывшие Уши вроде Ралл’ада старались забыть о нашем знакомстве. Я не винил его, так как он беспокоился за жену и восьмерых детей. Но есть все равно хотелось.
– Я вижу, у тебя нынче соленые желтобрюхи? – сказал я, заглядывая в ведро с выпотрошенной и вычищенной рыбой. – Дай-ка нам двух…
Железо похлопал меня по плечу, поднял три пальца и указал на себя.
– Нет, четырех, получше.
Ралл’ад покорно склонил голову и бросил на сковородку горстку красных перчиков. Они мгновенно зашипели и заплевались маслом.
Мы с Одиночеством немного обсудили Никко. Я, конечно, хотел, чтобы его замочили – как за Эппириса, так и на будущее, чтобы мне не оглядываться всю жизнь. Но она уперлась намертво. Никко был ее противовесом в Десяти Путях, и без него кордон погрузился бы в хаос, похоронив всякие планы. Она предложила поговорить с Никко и объяснить, что я неприкасаем.
Я только рассмеялся. Никко плевать на Серого Принца, когда речь идет о мести. Но она считала иначе, и мы закрыли тему. Мне показалось, что ее не грела мысль о том, чтобы встать между Никко и мной, и если я разберусь с ним по-своему, она не станет возражать, коль скоро это не помешает ее планам.
Ралл’ад поиграл сковородой и бросил по ходу нарезанный лук. Чад обжег мне глаза, одновременно вызвав слюну.
– Мне конец, если увидят, что я с тобой разговариваю, – прошипел Ралл’ад.
Он снова подбросил рыбу – дважды – и отставил скороводу на стол. Затем взял миску с нарезанной мятой, петрушкой, чесноком и кускусом.
– У Никко везде глаза и уши!
– Я знаю, – сказал я. – Сам был таким, не забыл?
Повар побелел.
– Да не волнуйся ты. Если что, передашь Никко, что я пошел к Пяти Столбам, – он тебе еще спасибо скажет.
– А ты и правда туда идешь?
– Рыбу не пережарь, – улыбнулся я.
– Ни в коем случае, – отозвался Ухо.
Главный затык в переговорах с Одиночеством был связан с Келлзом. Я настаивал на том, чтобы его оставили в покое – по крайней мере, в живых – и не уничтожали его организацию. Одиночество стояла на том, что вела с ним войну, и большое спасибо за предложение развернуться и бросить все. К тому же Келлз заключил союз с Тенью – и как прикажете поступить?