– Оборви цветы, – велел он, передавая мне хрупкий побег.
Я собрался подсесть к столу.
– Туда, – он указал на дальний конец комнаты. – И зажги это рядом.
Я взял фимиам, подошел к дальней жаровне и бросил туда крупицу пахучей смолы. По комнате растекся тяжелый аромат ладана, смешавшийся с запахом нечистот, но не сумевший его перебить.
Я сел и зажег от углей свечу. Левая рука помаленьку оживала, постреливая болью, и я вполне мог обрывать цветы. Лепестки у них были пурпурно-желтые, крошечные, в форме слезы. Краски высохли. Казалось, что я перебирал мушиные крылья.
– Как самочувствие? – спросил Эппирис после нескольких минут молчания.
– В основном синяки. Вроде ничего не сломал.
– А почему дерьмом несет?
– Долго рассказывать.
Эппирис что-то буркнул. Он встряхнул содержимое ступки, добавил две щепотки чего-то из плоской миски и залил кипятком.
Я поднял почти ощипанную веточку:
– Нужна?
Аптекарь покачал головой и показал на чашку.
– Должно завариться. Время еще есть. Чем ты занят?
Я слизнул пыльцу с пальцев – сладкая, с сильным вкусом, глотку чуть обожгло.
– Харлок?
– Да. Молодец. Но пробуют сначала носом, а не ртом, а прежде всего – глазами. Цветы бывают ядовиты.
– Я знаю, какая штука убьет меня даже в такой дозе.
– Конечно, не сомневаюсь.
Эппирис поднял дымившуюся посудину и опытным движением взболтал.
– Что случилось с тем человеком? – спросил он.
– С лестницы? Ему повезло меньше, чем мне.
– Чего он хотел?
– Я не пришел на встречу. Он огорчился.
– И пришел с тобой разбираться?
– Примерно так.
Эппирис поставил чашку и положил руки на стол.
– Ты говорил, что в дом никто войдет. Надежная охрана и все такое.
– Случился прокол, – сказал я. – Больше не повторится.
– Он вошел в дом, Дрот! – Эппирис повысил голос. – Поднялся по лестнице! – И он указал в сторону двери за стеной. – Моих близких отделяла от него одна дверь! Всего-то одна дверь!
– Он бы не тронул ни тебя, ни Козиму с девочками.
– Ах, он бы не тронул?
– Нет. Он был опытным… короче, специалист. Он пришел за мной, и только за мной.
– А если бы я вышел на лестницу, пока он там стоял? А, Дрот? Что, если бы Козима поднялась позвать тебя к чаю? Что, если бы кто-нибудь его ненароком застукал?
Я встал и отнес ему лепестки. Аккуратно ссыпал их, потом пристально посмотрел ему в глаза:
– Он был специалистом, Эппирис. Это значит, что вы бы его не увидели. Даже если бы встали за четыре часа до рассвета.
– Оставь этот покровительственный тон! – озлился Эппирис. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Он смел в ладонь лепестки и растер между пальцами. Потом ссыпал в чашку.