Незнакомец снял треуголку, почесал маковку и заковыристо выругался. Дюпон с восторгом отметил неистощимую фантазию и образность мышления загадочного русского, который в одном выражении так гармонично сумел увязать упоминания о какой-то Дуньке, её коромысле, «ёшкином коте» и интимных местах горячо любимой женщины.
…До самого заката, обливаясь потом, Дюпон и незнакомец перетаскивали, пересчитывали и раскладывали по лоткам золотые монеты. И лишь когда солнце скрылось за островерхими крышами города, незнакомец набрал на двери хранилища шестизначный шифр и захлопнул дверь, а Дюпон, как и обещал, вынул из скважины свой ключ. Таинственный посетитель, в свою очередь, вынул из замочной скважины свой ключ, после чего оба услышали, как за металлическим листом завращались колёсики механизма и в шести окошечках всплыли шесть произвольно выпавших цифр.
Русский дворянин внимательно рассмотрел на своём ключе незнакомый герб в виде двух перекрещённых между собой ключей на фоне раскрытой ладони и, напрягая зрение, медленно произнёс:
— Ведающий тайное…
— … да сохранит всё в тайне! — закончил Дюпон и спрятал свой ключ в карман камзола.
На следующий день утром странный посетитель банка, одетый в новое немецкое платье и без платка на лице и без оружия, откровенно радуясь погожему осеннему деньку, прогуливался по улицам города. За последний месяц он впервые позволил себе расслабиться, впервые не ожидал коварного нападения и впервые не готовился к отпору неприятеля. Всё это время ему казалось, что нож грабителя острой кромкой лезвия уже упёрся ему в гортань, и он вот-вот услышит зловещую фразу «золото или жизнь»! Слава Всевышнему, ничего этого не случилось! Он выполнил тайное указание самого Императора, ключ от хранилища надёжно зашит в подкладку его нового сюртука, и теперь он бездумно, но с чистой совестью, фланировал по улицам чистенького, но чужого для русского человека города.
В одиннадцать часов пополудни он решил посетить местную ресторацию, и уже взялся рукой за блестящую медную ручку, как из ресторации, пошатываясь, вышли двое пьяных господ. По открытым, усеянным конопушками лицам, и доверчивому, хотя и затуманенном хмелем взгляду, он безошибочно опознал в них соотечественников. Это были смоленский помещик Александр Федотов, прибывший в Германию для ознакомления с новинками сельскохозяйственной техники, и его сотоварищ — пьяница и прожигатель жизни, бывший поручик лейб-гвардии Семёновского полка Алёшка Бузанаков, получивший от сослуживцев за скандальный характер прозвище «Лёшка-Буза». За границей оба были впервые, и в Лихтенштейн попали по явному недоразумению. Выставка последних научных достижений передовой немецкой мысли, на которую так стремился помещик Федотов, находилась в совершенно другом городе. Лёшке Бузанакову было всё равно, в каком городе напиваться, поэтому он нисколько не расстроился и находился в том замечательном расположении духа, когда до драки ещё далеко, но душа уже требует чего-то яркого и необычного, можно сказать — героического.