Утопия Йоахима была создана, чтобы поднять на ее строительство народные массы. Эту опасность и церковная и светская иерархии, которых она аннулировала, сознавали вполне. И все же Иннокентий III утвердил (тоже как инициативу снизу) 2 небывалых по уставу — нищенствующих и проповеднических — монашеских ордена, францисканский и доминиканский, оба с идеей «церкви духовной» прямо связанные, т. е. ввел в церковную систему звенья, ее отрицающие. Недаром парижское духовенство в 1250-х и 1270-х гг. оспаривало их право на существование, а особенно — на богослужение и исповедь. Правда, разрешая в 1209 г. проповедь Франциску Ассизскому, обнищавшему «Христа ради» из богатого купечества, Иннокентий взял клятву подчинения папе, Франциск, мечтавший о бездомном, безобетном, безымущественном братстве, только в 1223 г. пошел на монашеский устав, бросался своими руками разрушать орденские дома, вымолил стигматы распятия, рано умер. Доминик свой орден основал (в 1213 г.) под флагом борьбы с еретичеством, тогда — с катарами. Утверждение этих орденов (и их женских параллелей), с одной стороны, давало законный выход массовому рвению к нищете, аскезе, проповедничеству, к милосердным делам, с другой — ставило его под контроль. Обоим орденам местожительство было предписано в городах, где надзор за ними был проще. Сохранялась и подстановка монашества как «избранного народа» вместо «бедных в миру», которая была основной причиной дискредитации монашеского чина (монашеское состояние почиталось): случаи несоответствия поведения обетам давали лишь повод, по существу у монашества оспаривалась его избранность в пользу несущих трудовое тягло «бедных мира». Приток в оба ордена был огромный. Доминиканцы сразу взяли в свои руки учительство в науке (из них были Альберт Великий, Фома Аквинский, Люлль), францисканцы вопреки замыслу основателя тоже в нее включились (оставив имена Оккама, Роджера Бэкона и др). Из этих орденов вербовались миссионеры, из них же обычно назначались инквизиторы. И в каждом из них оставалась йоахистская, полу- или вполне еретическая струя. Оба они к белому — имущему — духовенству были враждебны, считая свой орден призванным заменить его. В XIII в. доминиканец Арнольд, объявив папу Иннокентия IV Антихристом, предлагал Фридриху II союз для уничтожения клира, который обвинял в «ересях» — грабеже бедных, налогах, пошлинах и т. п. (что могло быть перекинуто и на светскую иерархию). Среди францисканцев йоахистскую линию продолжали разных оттенков спиритуалы, из них был Дольчино — главарь крестьянского восстания 1304–07 гг. в Италии. Но спиритуалы часто сужали йоахистскую идею до собственно антицерковной, отождествляя наступление третьей эпохи с покорением церкви тем или иным властителем. Пророчество Дольчино связывало истребление духовенства, начало «царства мира» и пр. со штауфенской — для Италии гиббелинской — ориентацией на разных Фридрихов III из этого дома. Оккам свою антипапскую позицию в 1314–47 гг. опирал на императора Людвига Баварского (тему ангельского папы развивал Роджер Бэкон). Из осужденной в 1210 г. в Париже секты амальрикан, вскорости ожидавших эпохи, когда все станут «духовными», вышло пророчество, приписывавшее ту же миссию — расправу со священством, завоевание Иерусалима и т. д. — французским королям. На такой редакции йоахизма могли играть короли в интересах своего самовластья, но для них она была столь же опасна, как для церкви. Ибо был еще йоахизм народный. Не исключено, что в истоке части «справедливых» городских коммун была идея общества-церкви, для начала воплощенной, и на этом замершая. Чтобы увидеть ее в крестьянском движении, необходимо уточнить некоторые общие места.