И тут случилось несчастье.
Вера наконец вскочила и хотела перепрыгнуть через бревно в середине сарая, но не увидела свешивающуюся балку и со всей силы ударилась об нее головой. Мы вскрикнули от ужаса, а Вера повалилась на землю, обхватив голову руками; она стала кататься взад-вперед, громко стеная. Мы оцепенели от страха и, только когда она осталась лежать неподвижно, бросились к ней. Кто-то догадался побежать за Федей. Тот, конечно, тоже не на шутку перепугался. Вере обмыли голову, бережно уложили на одеяла, но она не приходила в себя. Пришлось бежать в больницу за врачом. Пока ребята сходили в Бородино и вернулись с телегой, прошел еще час. Потом два санитара увезли Веру в больницу.
Когда мы шли обратно к сараям, я вдруг вспомнила о своей ноге. Она совсем не болела.
Снова начали играть в мяч. А Вилен уселся на бревно, подозвал к себе Валю и стал ее спрашивать, где Витя, почему он не играет. Конечно, ему просто хотелось узнать, действительно ли Валя любит Витю. То, что ему самому очень нравится Валюша, было всем известно. Я тоже села на бревно — подслушивать. Иза тоже вышла из игры и села поблизости. Она так же безнадежно, как и я, была влюблена в Вилена. Вообще все вскоре бросили играть, и завязался общий разговор. Виля, конечно, начал спорить. Говорили о музыке Дунаевского. Вилька утверждал, что вся эта музыка списана у других. «Взять хотя бы «Искателей счастья», — кипятился он, — дай-дарам да-да-да-дай-да, мне это моя бабушка еще у колыбели пела!» «А что же, — сказала я, — разве другие композиторы не использовали народную музыку?» «Композиторы, — передразнил он меня. — А идите вы все к чертям!» И он повернулся ко всем спиной и обратился к Вале. Но та быстро вывернулась: «Не знаю, не спорю. Не имею такой привычки», — и блеснула в улыбке белыми зубами. «А ты бы лучше не имела привычки говорить «не имею привычки», — едко заметил Вилька и направился к сеновалу.
Наконец снова появился Федя: «Кто идет с нами? Уходим осматривать Бородинский музей!»
Пошли почти все, остались лишь два-три хозяйственника да те, кто уже побывал в музее раньше…
По дороге мы подошли к еще одному памятнику Накануне в темноте мы его не видели. Коля зачем-то отколол от цоколя памятника маленький кусочек, завернул его в носовой платок и бережно уложил в карман. Напрасно мы старались ему растолковать, что никакой исторической ценности в этом осколке нет.
Вскоре мы увидели слева от дороги музей — желтый одноэтажный домик с высокими окнами и колоннами перед входом. К нему вела аллейка стройных тополей. За зеленым забором рядом с музеем стояло огромное старое дерево, которое сразу привлекло всеобщее внимание. Справа в палаточке продавались конфетки, но мы с Валей оставили свои деньги в сарае. Пока Федя ходил в музей договариваться, мы расселись у заборчика и выпили всю воду из фляг. Жара и духота становились нестерпимыми, а из-за музея надвигалась громадная сизая туча. Федя все не шел, и мы разбрелись кто куда. За музеем сидели наши мальчишки и жевали конфетки. Напрасно мы просили Вилена дать нам хоть половиночку, он в ответ только отломил полконфетки и забросил в крапиву. Зато достать нам воды из колодца он согласился. Трое ребят перелезли через забор и, взявшись за руки, пытались обхватить то старое дерево. Им немножко не хватило. «Вот это дерево! Ему, наверное, лет сто пятьдесят! Представляете — оно видело Кутузова, видело Наполеона! Счастливое…»