Наконец Федя вернулся и купил всем в палатке морса.
Из музея вышел экскурсовод — высокий молодой человек, все время вскидывавший голову, потому что волосы падали ему на глаза. Он пошел вперед семимильными шагами, и мы вприпрыжку побежали вслед за ним. Когда мы пересекали дорогу, солнце вдруг скрылось, и ударил гром. Мы вбежали по желтой дорожке на холмик, а на наши головы упали первые крупные редкие капли дождя. На холмике была квадратная площадка, обсаженная низкими стрижеными кустиками. Там стояли белые лавочки, а по углам пирамидками были уложены пушечные ядра. С двух сторон стояли старые пушки. Проводник взобрался на одну из них и начал свой рассказ. Подул сильный ветер, поднялась столбом пыль, дождь закапал чаще, но мы стояли и слушали, что нам рассказывают. С этого холма как на ладони было видно почти все поле и игрушечные избушки Шевардина, Масловки и других деревень. Экскурсовод сказал, что мы стоим на месте батареи Раевского, и начал описывать нам весь ход боя; при этом он, словно на карте, показывал указкой все рощи, деревни и овраги, о которых шла речь.
Однако на самом интересном месте дождь вдруг хлынул, как из ушата, и нам пришлось позорно бежать с батареи. Прикрывая руками головы, мы сбежали с холма и укрылись в музее, успев-таки сильно промокнуть. Внутри в музее было прохладно и чисто, от белых дверей и подоконников пахло свежей краской. Мы осмотрели макет битвы, коляску Кутузова, французские знамена, военные мундиры солдат и офицеров, старые ядра и картины на стенах с изображением боя. От саней, в которых бежал потом из России Наполеон, Коля, когда экскурсовод отвернулся, отщипнул немного войлоку. «Ты у себя дома филиал музея собираешься открыть?» — шепнул ему Лева. Мы с Валей последовали примеру Коли и тоже отодрали себе по волосинке (я ее потом долго хранила в коробочке).
Когда мы вышли, туча уже ушла за поля и снова светило жаркое солнце. Обратно мы шли не по дороге, а вдоль Семеновского оврага по тропинке.
Нас не ожидали с этой стороны, и мы застали оставшихся врасплох. Вместо того чтобы стеречь наши вещи, ребята — с ними, конечно, и Витя Ганыкин — ушли играть в футбол с семеновскими. Им всем досталось от Феди.
В половине пятого нас наконец позвали обедать, мы уже были очень голодны. Когда раздавали суп с лапшой, мы спросили что-то у Тамары, но та только сердито огрызнулась, и мы заметили, что лицо у нее красное и заплаканное. За ней из кухни вышла Зоря, тоже красная и сердитая. На наши расспросы она ответила только, что повар пьян. Не видя в этом особой причины для огорчения, мы спокойно продолжали есть. Саша, Андрей, Вилен и Коля, видно сговорившись, не сводили за столом глаз с Вали, пока та не смутилась так сильно, что выбежала из столовой, не доев компоту. Я вышла вслед за ней: она ждала меня под большим кленом. Мы походили по двору, заглянули внутрь часовенки. Под ногами у нас уже шуршали листья, как осенью: видно, их сорвал грозовой ветер. Потом мы вместе с другими девочками пошли посмотреть сеновал ребят. Там были горы душистого сена, и мы начали в нем кувыркаться. От пыли все расчихались и скатились наконец вниз.