…Не появись папик тогда в ее жизни, не было бы ее на этом свете. А раз уж задержалась… Двоим им с Сонькой в этом городе не жить! Она уедет, как только все закончится.
Она честно пыталась простить. В минуты, когда боль отступала под воздействием лекарств. И, когда беспомощно передвигалась по квартире в инвалидной коляске: просто потому, что не видела способа достать Соньку.
А, когда ей сказали, что Риттер умер, она вдруг поняла: началось возмездие. Помимо ее воли, по воле небесной…
Она пригляделась: у мальчика дрогнули ресницы. Она совсем маленькую дозу снотворного ему вколола, сразу, как в машину сели. А доверчивый он какой. Непуганый.
Старуху не жалко. Интересно, кто она Соньке? То ли мачеха, то ли свекровь. Как – то туманно ей старые подружки из двора про семью Риттеров рассказывали. Вроде, папаша перед смертью именно на этой женщине женился. А Сонька за ее сыночка, Гурского, замуж вышла. Сложно как – то у них, запутанно. Зато теперь все просто: нет старушки. И мужа нет…
Представив, что там сейчас происходит у Соньки, она повеселела. Вот ради таких минут хорошего настроения она все и затеяла.
– Тетя, я пить хочу, – донеслось с широкой кровати.
– Сейчас принесу, сок персиковый будешь?
– Спасибо.
«Как чисто говорит, все буквы выговаривает, вежливый», – почему – то с завистью подумала она. Сок был в холодильнике, но она решила, что ребенок уже не младенец, поэтому сойдет.
– На, пей, – она протянула ему запотевший стакан.
– Мне мама не разрешает пить сок из холодильника, – тихо проговорил он, сделав глоток.
Этот тихий голосок разозлил ее.
– Тут мамы нет. Так, что – не капризничай!
Мальчик расплакался.
Этого она и боялась. Она не знала, что будет делать, если Сонькин сын будет плакать. Она вообще не знала, что делают с плачущими детьми.
– Замолчи, а то сделаю укол, и будешь опять спать, – сказала она, все больше раздражаясь.
Мальчик испуганно на нее посмотрел.
– Вы меня украли?
– Не говори глупости.
– Тогда вы меня вернете маме?
Этот простой вопрос поставил ее в тупик. Еще пару недель назад, когда она все обдумывала, она только хотела подержать ребенка у себя некоторое время. А, когда Сонька совсем одуреет от горя, привезти его к даче и оставить там. А потом… Потом она увидела их вместе: Соньку и ее мужа. И остолбенела на миг от зависти, до того беззаботно – счастливо выглядела эта парочка. То, как Гурский смотрел на жену, то, как он слегка касался то ее обтянутой шелком талии, то оголенного плеча, не оставляло сомнений: любит, желает каждую минуту, и Сонька это понимает. Они были вдвоем, в своем мирке, даже находясь во дворе многоэтажного дома. Их словно окружала невидимая пленка, похоже было, что эти двое не замечают ничего и никого вокруг. Наверное, это так. Она нарочно прошла совсем рядом с ними, даже толкнула плечом Гурского, но тот, не глядя на нее, пробормотал машинальное «извините». И опять растворился в своей Сонечке. Как было больно! Если бы ее злоба вдруг обрела физическую плоть, она просто бы уничтожила их обоих: Соньку и ее холеного мужа.