Гордей смотрел на них, замерев от непонятно откуда взявшегося страха. Он боялся, что сердца этих двух хрупких женщин не выдержат, и случится страшное. Он, словно вратарь на воротах, широко расставил руки, чтобы вовремя подхватить падающую Агнессу: почему – то в том, что она упадет, он был уверен. Косящим глазом он одновременно держал в поле зрения и ее подругу, готовый подхватить их обеих. Он четко почувствовал момент, когда опасность миновала, и расслабился.
– Агнесса Лазаревна, я посижу в машине, – сказал он успокоено и, получив в ответ кивок, стал спускаться по лестнице. Оглянувшись на нижней ступеньке пролета, он увидел, как Агнесса закрывает дверь.
Агнесса помогла Кире дойти до кресла и сама опустилась в другое с немалым облегчением. Дрожали ноги, и она никак не хотела, чтобы это заметила Кира, и так переволновавшаяся без меры. Низкий журнальный столик был уставлен чайным сервизом и вазочками с вареньем. А в самом центре на тарелке лежала плитка бабаевского черного шоколада.
– А лимонад в холодильнике, – рассмеялась Кира, глядя, как Агнесса достает из пластикового пакета точно такой же набор.
– Я так и знала, что ты не оставила своего любимого занятия: запивать куски шоколада газировкой.
– Что ты, Агуша, ни за что. Мои домашние четко следят за тем, чтобы у меня не переводилось ни то, ни другое. Помнишь, как – то на прилавках ничего не было, кроме заморских шипучек? Так вот дочка где – то доставала «Колокольчик». А потом и вовсе купила сифон с газовым баллончиком и добавляла в самодельную газировку сироп. А у соседки покупала шоколадные «головы»: та работала на фабрике и приносила домой брак и наплывы с котлов. Вкуснотища!
– Кирочка, ты похожа на ребенка!
– Конечно! Только в научных кругах это почему – то называют старческим маразмом, – рассмеялась Кира.
Сколько было – столько и вспомнилось. И слезы вперемешку со смехом, и радостное прикосновение: не сон ли? «Не сон, живая Кирочка, живая!» – билась у Агнессы радостная мысль.
– Ну, расскажи, как все было! – потребовала она у подруги.
На фронт они ушли вместе, в один день, осенью сорок первого. Агнесса – бухгалтером. Вот так прозаично. А Кира – санитаркой. А через несколько месяцев Агнесса узнала, что санитарный поезд попал под обстрел. И в живых – единицы, но Киры среди них не было.
– Да рассказывать нечего. Меня подобрали местные жители. Пока везли на телеге в деревню, я совсем ослабла, подумали даже, что везут труп. Меня выходила старая цыганка, осевшая в этой деревне еще до войны. Про себя я знала только то, что выжила в бомбежке. Ни имени, ни города, где родилась.