«Отчего я здесь оказался? — размышлял Алтухов. — Может, подрался?»
Он недоуменно пожал плечами — в голове сплошной туман. Интересно, сообщили ли отцу. Наверное, нет, иначе отец сразу бы примчался сюда. Надо попросить медсестричку, чтобы позвонила…
— Пожалуйста, позвоните моему отцу, — попросил он, когда после обхода стали разносить лекарства.
— Хорошо, — равнодушно согласилась медсестра. — Номер?
— 36-17-22.
Девушка отложила в сторону ручку и удивленно подняла на него ясные, горчичного цвета глаза.
— А седьмая цифра какая?
— …
— Телефоны в Москве из семи цифр. Седьмая какая? — теряя терпение, спросила медсестра.
— Я что, в Москве? — растерялся Олег.
— Ну не в Париже же, — улыбнулась девушка. — Так звонить?
— Не надо, — ошеломленно отказался он и затих, мучительно переваривая в уме сказанное.
Он в Москве. Но как он очутился здесь? Что он здесь делает? Почему он оказался в больнице? Где его вещи, документы? Эти вопросы бродили в его голове, оставаясь без ответа.
Последний отрезок времени, сохранившийся в его памяти, ставшей дырявой, как швейцарский сыр, относился к весне. В Свердловске стоял май, необыкновенно жаркий для сурового климата, душистый, тихий. После жаркого дня, освежаемого прохладным ветерком, город обнимал теплый вечер. По улицам бродили девушки в цветастых платьях, о чём-то шептались; их резкий смех, далеко разносившийся по тихим улицам, отчего-то сильно будоражил Алтухова, будил неясные сильные желания. Ветер срывал с цветущих яблонь розовые лепестки, вишни уже отцвели, и нежные лепестки устилали черную влажную землю со стрелками ярко-зеленой молодой травы.
Последнее, что он помнил, — он сидит на кухне, листая свежие газеты. В окна вливается ночная прохлада, дома зажигают свои огни, впереди — воскресный день, полный расслабленности и лени. К нему подходит сестра, трогательно глупая и нежная Наташа, кладет на плечо руку с вздувшимися синими венами и, тихо щекоча его щеку своими волосами, затихает, склонив голову на плечо. Ему хочется побыть одному, но прогонять ее жалко — все, кто близко знал сорокалетнюю Наташу, ее любили и жалели, а те, кто встречал ее впервые, заметив ее простоту, которая объяснялась психической болезнью, безжалостно издевались над ней, пользуясь тем, что она не умела отвечать на подлость.
Что же такое он прочитал в газете?.. Что-то очень важное?.. Какое число это было? Он не мог вспомнить точно, кажется, конец мая… Приподнявшись на локте здоровой руки, Алтухов окликнул лысого соседа:
— Эй, не подскажешь, какое сегодня число?
— Двадцать седьмое, — важно ответил тот, выглядывая из-за очков.