В конце семестра, этот кинокудесник организовал мне перевод из Пятой гимназии во Вторую. Сербский язык и философия стали моими профильными предметами. Там я открыл для себя Радое Домановича и жизнь моя стала куда осмысленней, а в философии я, изучая силлогизмы, осознал преимущество своих герцеговинских корней. Логические выводы мы, герцеговинцы, всегда делали слишком поспешно, и поэтому в Сараево, желая нас оскорбить, говорили: «В нем борются герцеговинец и человек». Учился я делать логические выводы, что уже было важным делом. Особенно понравился мне профессор философии Срето Миланович. Он был забывчив и рассеян, но все его любили. Однажды он ушел из школы домой с журналом подмышкой, а на следующий день вернулся с тем же журналом, но в домашних тапочках. Поскольку была весна, он этого так и не заметил, пока коллеги в учительской не обратили на этот факт его внимания.
Вечер у нас дома начинался с того, что, перед ужином все собирались смотреть новости по телевизору. Садились мы в кресла, и первой новостью, конечно, была: «Товарищ Тито сегодня посетил... то-то и то-то».
Доктор Липа поворачивался к Шибе и тихонько его спрашивал, подмигивая Мурату:
- Так он что, в парике ходит, что ли?
- Исмет, не провоцируй! - пытался его угомонить Шиба.
- Чего не провоцировать-то, это ж не его волосы!
- Как так не его? - вмешивалась Сенка. - Не знала я, что вы, мужчины, такие завистливые, боже ж ты мой!
- Причем тут зависть, Сенка, ну-ка, посмотри хорошенько, это ж не его волосы!
- Конечно его, просто крашеные.
- Да ты чего несешь-то? - отзывался Шиба, показывая на люстру, и было непонятно, то ли он шутит, то ли и впрямь указывает на опасность прослушивания. Был это уже не тот панический страх, как в горицких разговорах с отцом. Тогда он делал все, чтобы избежать выслушивания и даже понимания того, что произносил отец. Когда не получалось по-другому, он отцу, на середине фразы, начинал петь и не переставал, пока тот не умолкнет.
- Кто это чушь несет? - спрашивал дядя Омерица.
- Ты, Омерица!
- Да почему чушь-то, сам посуди, ну как может быть у человека его возраста ни одного седого волоска?
- Сейчас такие шампуни есть, помоешь ими голову, и седины не видать! - защищала Сенка Тито.
- То, о чем ты, Сенка, говоришь, называется хна.
- Божья матерь, мне ли не знать, что такое хна, это ж я хной голову крашу, а не ты!
- Ну так посмотри на его голову, совсем на настоящие волосы непохоже, - настаивал на своем доктор Липа.
Отец мой помалкивал и в обсуждении Тито участия не принимал, что было необычно. И наконец он ворвался в разговор , внезапно и убийственно: