- Люди, правильно говорит Омерица, то, что вы видите, это не настоящие титовы волосы, он их красит гуталином!
- Чем, прости? - переспросил Шиба. - Гуталином?! Сенка, твой муж-то совсем рехнулся! - раздраженно сказал он.
- Да ты что, неужто прямо гуталином? - принялся поддакивать Омерица, помогая отцу дразнить Шибу.
- Да, дорогие мои, гуталин подходит лучше, потому что человеческие волосы это протеин, и реагируют только на сильную химию. Гуталин для здоровья безвреден, надо только с ним осторожно, чтобы не переборщить!
Отец сохранял серьезнейшее выражение лица, как Боро Тодорович в роли хулигана.
- Бога ради, Мурат, ну почему ты такой?!?
- Какой это такой? - спросил отец мою маму, с упором на «такой».
- Ну как же это так можно красить волосы кремом для обуви. Ты просто бессовестный.
И тут вмешался Шиба, так, чтобы его было слышно не только присутствующим, но и по подслушке.
- Он, Сенка, не бессовестный, он ненормальный, гуталином когда-то мазались белые актеры, когда нужно было сыграть негра на сцене, а не президент республики! - сказал знаменитый режиссер приключенческих фильмов, вспомнивший, как людей гноили на Голом острове за куда более безобидные вещи, чем вся эта хреновина с окраской титовых волос.
- Давайте-ка лучше споем что-нибудь, люди, на хрена нам эта политика, чтоб ее разодрало к чертовой бабушке?
- Да причем тут политика, Сенка, видишь, мы изучаем тайны парикмахерского искусства! - настаивал мой отец, будто актер на сцене, в патронташе которого не кончились еще пули, которыми он и дальше хочет развлекать публику.
- Перестань, Мурат, Бога ради тебя прошу! - теперь мама уже начинала сердиться, показывая ему на испуганного Шибу Крвавца. Омерица запевал: «Зацвели уж розы у меня в саду...»
Я воспользовался случаем и после всех этих забав о гуталине и Тито попросил дядю Шибу зайти ко мне в комнату. Он едва дождался зайти за мной и сказал:
- Как же они постарели, Эмир, поистрепались, Боже ж ты мой.
Удивил я его вопросом, давно мучившим меня. Смотрел я разные фильмы, и многого не понимал. Нравились мне его фильмы о дружбе во время войны. Особенно фильм «Мост», где боец вынес своего товарища на плечах. А так как этот товарищ, которого несли, был опасно ранен в ногу, попросил он своего друга оставить его и спасать себя. Но товарищ не захотел обрекать раненого на плен, и сказал:
- Никогда, побро.
Это было сокращение от «побратим», но то, с каким выражением Бурдуш сказал это, было, вероятно, художественным приемом усиления эмоции. Задал я Шибе вопрос, хотя не потому вовсе, что мне был так уж интересен ответ. Хотелось мне ему показать, что, несмотря на все эти двойки, в совсем не такой уж глупый.