– Ни-ког-да!
Невысокий старик внимательно смотрит на Аду. Она вдруг понимает, что говорит вслух и довольно громко. Стыдно… И страшно. Ей знаком этот цепкий взгляд из-под густых сросшихся бровей… Даже не напрягаясь, она вспоминает охранника у Светланиного дома. Мысли-то по-прежнему бродят возле последнего убийства, так что выбор людей для опознания не так уж велик. И он узнал… По бейсболке? Но это другая – бежевая, а не зеленая…
Да чего я боюсь? Убийцу же нашли! – вспоминает она, но тревога только усиливается. Вдруг Лариса Борисовна что-то перепутала? И Глеб только что ничего не сказал… Депутатка знает, а следователь нет? Быть такого не может! Или он скрытничал?
Зачем?!
Голова опускается вниз, а ноги несут вперед, прочь от всего, что тут сгустилось… Приходится притормозить, чтобы пропустить автобус, из-за которого не видно, сколько машин мчится вслед за ним по Осеннему бульвару. Не хватало еще помереть под колесами… Ада украдкой смотрит назад. Старик делает шаг в ее сторону.
Она рывком перебегает в неположенном месте на ту сторону улицы. Не спускаться же в подземный переход – мимо соглядатая… Еще и на Витька напорешься…
Издалека видно, что нужная маршрутка трогается с места. Как сумасшедшая Ада машет рукой, кричит: «Подождите меня, подождите!» – и по проезжей части несется вперед. Услышали-увидели. Машина притормаживает…
Тяжело дыша, Ада высматривает свободное место в самом конце салона. Маленькая победа помогает чуть пригасить непомерное, уже трудно переносимое возбуждение, и ожидаемые заторы на Рублевке почти не нервируют. Удается отключиться и ни о чем не думать.
Где ты, Анжела? Знать бы, что ты делаешь, о чем думаешь…
Смех… Звонкий женский голос… И другой, тоже женский… Сиплое подхихикиванье…
Сон или явь? Непонятно… Где я? Как разобраться?
Анжела смутно догадывается, что надо бы открыть глаза, встать… В квартире веселятся или, может, на улице? Но стеклопакеты не пропускают внешний шум… Может, я окно открыла? Надо встать… Надо…
Внизу живота болезненное давление, горло жжет… Из-за беспорядка в голове не понять, в чем дело… Веки такие тяжелые – трудно поднять, руки-ноги не двинуть…
Никак не устранив неприятные ощущения, Анжела снова проваливается в забытье… Но это уже не полная отключка. Она становится участницей какого-то нелепого триллера…
Как будто ей на шею накинута удавка, которую медленно, мучительно долго стягивают сгрудившиеся вокруг нее люди… И каждый старается, чтобы она хорошо его рассмотрела…
Тапир…
Все-таки ненавидит… Более-менее понятно. Я вернулась, нарушила его планы… Но смертный приговор – это уж слишком…