Светлана ежилась, когда мать, не повышая голоса, меланхолично, но бесповоротно выгоняла очередную парикмахершу или портниху. Внутри холодело от этого равнодушного спокойствия. И в знак протеста она наказывала кукол за то, что те сердились друг на друга. В общем, до шестого класса она была обычной доброй девочкой… Замкнутой, но не настолько, чтобы стать парией в классе. До тех пор, пока отец не заметил, что дочь – вылитый он в женском варианте: широкоскулое лицом с низкими, почти сросшимися бровями (Ада упаривается, выпалывая эти заросли), плоский ширококостный круп, коротковатые ноги… «Бедная», – пробормотал он тогда вслух и принялся выковывать из дочери бойца. Чтобы ему угодить, Светлана как бы раздвоилась: наедине с собой, то есть засыпая ночью и просыпаясь утром, была прежней задумчивой девочкой, а в остальное время суток, окруженная учителями, тренерами, одноклассниками, научилась требовать, приказывать, угрожать. Раз надо…
Когда не хватала куража, потихоньку от домашних принимала таблетки, которые можно было без проблем купить в ее элитной школе. Прочувствовала, как всего одна белая, голубая или розоватая шайбочка меняет цвет жизни. Из черно-белой тесноты попадаешь в яркий многообещающий простор. Тратила свои деньги и осторожно подворовывала из ридикюля, в котором всегда была крупная сумма на хозяйство и на материнскую красоту.
Мысли не было ослушаться отца и не ломать свой характер, тем более что его-то самого именно такие манеры вознесли на самые верхи. И еще, конечно, круглосуточная включенность в работу.
Как-то в воскресенье к нему домой зашел Олег, чтобы подписать суперсрочные бумаги.
Почему Светлана предложила одному из министерских клерков подождать отца, кофе сама сварила первый раз в жизни… Риторический вопрос… «Пала жертвой мужского обаяния…» – что-то в этом роде.
Тогда, пять лет назад, взбунтовалась в первый раз. Попросила отца сесть на диван и прямо перед ним выпотрошила себе в ладонь две упаковки снотворного, добытого криминальным способом – стащила у маминой врачихи чистые рецептурные бланки и скопировала подпись. Придумала этот финт, чтобы не засветить источники регулярной добычи амфетаминов, которыми в период слепой влюбленности почти и не пользовалась. Понимала, что, когда отец спросит, откуда взяла, она расколется.
«Не разрешишь замуж за Олега выйти – проглочу прямо сейчас!» – сказала тихо, глядя ему прямо в глаза.
Поверил.
Убедила себя, что станет «последней и решительной» в Олеговом донжуанском списке. Не столько на его обещания клюнула, сколько понадеялась на свою страсть – на двоих хватит с лихвой. А если совсем уж честно – и на то, что он от отца зависит. Знает, с кем имеет дело…