– Нынешние девять долларов за баррель вряд ли можно назвать настоящей ценой, – пробормотал я. – Они продают нефть только потому, что у них ничего больше не покупают. Но стоит она им самим в среднем двенадцать, если не брать в расчет околокаспийские скважины.
– Это не продлится вечно, – сказал князь. – К тому же кое-какие меры уже принимаются, чтобы эту цену поднять. Важно только, чтобы маржа, которая появится у русской нефти, оставалась здесь, а не попадала в Москву – так они будут посговорчивее в вопросах приватизации и демократизации общества.
Его намек на некие "меры" по повышению цены на нефть показался мне занятным, но я постарался не выдать своего интереса – просто чтобы не дать ему небольшого преимущества. К тому же после затяжного трехгодичного "флэта", когда котировки фьючерсов и контрактов болтались в узком диапазоне 12-14 долларов на легкую нефть и 9-12 на Urals, пророчество князя о скором росте цен выглядело несколько самонадеянным. Всему миру уже казалось, что нефть будет стоить столько всегда. Заключались контракты и на три и на пять лет на поставку по таким ценам. Это все было крайне интересно, но у меня имелся источник информации куда надежнее, чем князь-переговорщик. Я спросил его о другом:
– Почему вы думаете, что русские проведут приватизацию?
– Посмотрите на ваших любимых немцев – первым, за что они взялись по освобождению от надзора коммунистов, это приватизация. Законы рынков везде одинаковы, их можно какое-то время не замечать, но игнорировать всегда – не получится. Советам чем-то нужно кормить своих граждан, учить и лечить. А для всего этого денег нет. Выход один – приватизация госактивов с участием западных компаний, у которых деньги есть.
– Как все просто, – разочарованно протянул я.
– В мире вообще нет ничего сложного, сэр, – невесело рассмеялся князь. – Ну если не считать теорию струн мистера Грина.
– Хорошо, князь. Положим, я согласился с вашими рекомендациями. Что получу я взамен?
– Наше доброе расположение. Место в Трехсторонней комиссии. Признание вашего избрания в США, Японии, ЮАР, Германии, в ряде других стран, кто пока этого не сделал.
С признанием он в точку попал. Пока что никто, кроме Испании, Франции, Британии и десятка-другого игроков третьего эшелона моего королевского титула официально не признал. В переписке обращались "Ваше величество", но официально не признавали. Для большинства официальных властей в мире я все еще был удачливым пройдохой, немножко узурпатором, самую малость тираном, но больше всего – клоуном, поставщиком занятных новостей для газет и TV.