Наконец она, обессиленная, уснула. А я вот не смог.
Когда мне надоело ворочаться на диване — двуспальную кровать я благородно отдал девушке (ну не в таком же состоянии к ней клеиться) — я взял из Катиного рюкзака пачку сигарет (справедливо предположив, что она против не будет) и спустился вниз, к хозяину.
Бомжуля — так его называли за спиной. Лев Моисеевич — так звали его в лицо.
— Лев Моисеич? Не спите?
— Не сплю, Сережа, проходи.
Вот так. Сразу узнал, как зовут, и запомнил. Тот же Север каждый раз со мной общался так, будто впервые видел, все время спрашивал мое имя, а этот, надо же, сразу запомнил.
— Как вам номер? — спросил Бомжуля и, сдвинув очки на кочик носа, посмотрел на меня не по-стариковски ясными глазами. Ему было лет шестьдесят — сухонький, небольшого роста, ухоженная щетка седых усиков. Но глаза у хозяина были молодыми, умными, цепкими.
— Спасибо, все супер, — искренне ответил я и указал на стул, что стоял напротив письменного стола Льва Моисеевича, за которым тот и сидел, утопая в роскошном, непонятно откуда добытом кожаном кресле с высокими подлокотниками. Смотрелся Бомжуля в нем комично, но темно-карие, почти черные глаза глядели серьезно. — Можно?
— Конечно-конечно, присаживайся.
— Спасибо.
— Сережа, ты ведь хотел о чем-то спросить? Так что давай сразу к делу, без намеков. — Бомжуля придвинулся вплотную к столу и положил на него локти. — Ты что-то хотел приобрести?
— Да, Лев Моисеич… Пэбэху хотел у вас приобрести. И ружьишко какое-нибудь прикупить, а то я месяц назад неплохой обрез потерял — вырвали из рук прям, еле ноги тогда унес… А с одним «Макароном» бегать — вообще «не айс».
— Так, давай ты мне скажешь, сколько готов заплатить, а я — что я могу для тебя сделать?
Хваткий дядечка — не рассусоливает, сразу переходит к сути.
Я сбегал за рюкзаком наверх — Катя мирно спала, по-детски обхватив подушку руками, как ребенок обнимает плюшевого медведя — после чего выложил на стол свои богатства.
Мешочек с золотыми кольцами — в основном обручалки (коллекция трофейная — а что поделать, если золото осталось единственной надежной валютой, хотя меня это все равно удивляло — лично я всегда патронами или продуктами брал), две зажигалки «Zippo» (третью я себе оставил, как и жидкость для заправки), неплохой КПК (даже лучше чем мой — но к своему я как-то привык). Немного подумав, я достал из рюкзака пластиковый бокс для переносного винта* и, открыв его, развернул так, чтобы хозяин увидел содержимое — прозрачный пакетик с белым порошком грамм на сто пятьдесят.
— Я слышал, это дерьмо сейчас в цене, — сказал я, изучающе глядя на Льва Моисеевича.