На следующий день Роман попросил слова на планерке и, тыча указательным пальцем в лежавшую перед ним газету, сказал:
– Я совсем уже запутался в том, что, с ведома редколлегии, попадает у нас на полосы. Ровно неделю назад в «Трибуне» была статья, говорившая, что историческая часть Москвы приходит в упадок, разрушается, что у правительства нет денег на ее ремонт. Теперь же мы льем крокодиловы слезы из-за того, что столичные власти пытаются хотя бы один район привести в порядок.
– Вы против, чтобы на страницах нашей газеты высказывались разные точки зрения?! – с плохо скрытым раздражением спросил Семипалатинский. Хотели бы, чтобы у всех, как раньше, была одна позиция – партийная?!
– Вы же прекрасно понимаете, что я выступаю не против публикации разных точек зрения, – продолжал спорить Роман. – К сожалению, пропуском для любого материала на газетную полосу у нас стало не наличие в нем здравого смысла, а отрицание всего, что делается вокруг. То есть хотят ремонтировать дома – плохо, не хотят – еще хуже. Причем все это пишется с истеричными интонациями, с надрывом. Каждому хочется быть не просто журналистом, а совестью нации.
Демарш Хрусталева закончился тем, что из очередного номера газеты главный снял, под какими-то надуманными предлогами, две статьи сотрудников отдела экономики. Однако через день Хрусталев нашел новый повод для выяснения отношений с редколлегией. К тому же в этот раз еще более пустяковый, чем прежде.
Протест Романа вызвала статья о том, что в связи с падением курса рубля резко сократились объемы импорта сигарет. Ему не понравилась даже не сама статья, а ее заголовок: «Грозит ли российским курильщикам никотиновый голод?»
– Почему – голод?! – задал Хрусталев вопрос на очередной планерке. Конечно, некоторые люди не могут обходиться без табака, но зачем в данном случае нужна патетика?! Зачем наша газета разжигает страсти?! Разве речь идет о последнем куске хлеба?!
– Вы уже переходите всякие границы! – вскипел Семипалатинский, теряя всю свою интеллигентность. – Превращаете планерки в базар, спорите по всяким пустякам!
– Как можно говорить о пустяках, если мы внедряем в сознание наших соотечественников, что им грозит какой-то голод?! – упрямился Роман. Когда читаешь родную газету, то кажется, что вокруг нас – холод, болезни, разруха, а главное, что при прежнем, коммунистическом режиме было лучше.
За всеми этими дрязгами у Хрусталева руки не доходили до руководства отделом. Вместо того чтобы читать заметки своих подчиненных, он штудировал «Народную трибуну» от корки до корки, выискивая очередные примеры, как он говорил, «самоутверждения российской интеллигенции с помощью мазохизма и нигилизма». Он развивал эту тему на планерках, в буфете, в кабинетах своих коллег, не замечая, что его все уже начинают избегать.