– Все вокруг словно помешались на моей статье. Это просто массовый психоз! – также сломался на паузе Ребров. – И вы считаете, что я виноват в случившемся?
– Пока следствие не закончено, я ничего не могу исключать, – напустил еще больше тумана Рукавишников.
– Может быть, вы и на меня заведете уголовное дело?! – воскликнул Виктор.
Обсуждать эту тему было бессмысленно, и советник юстиции взял очередную паузу, просматривая бумажки в своей папке. Но так как в этот раз его прием уже не сработал, он в упор посмотрел на Реброва и спросил:
– Откуда вы взяли, что чистая прибыль «Русской нефти» составила за прошлый год… – тут он сверился с папкой, – более пятидесяти миллионов долларов? И что эти деньги делили между собой всего несколько человек?
– У меня есть копии некоторых документов. Из них видно, сколько нефти компания поставила за последнее время своим иностранным партнерам и сколько она заплатила за это добывающим организациям, транспортировщикам. Официально часть прибыли была списана на какие-то фантастические расходы, но фактически вся она поступила в чей-то карман. Скажем, Андрея Лукина. Хотя, возможно, он был в компании лишь подставным лицом.
– Почему вы так думаете? – еще раз звякнул кадыком Рукавишников.
– Ну… такие деньги случайно «срубить» нельзя. Я написал в своей статье, что в свое время Лукин был крупным чиновником в государственной внешнеторговой организации, поставлявшей нефть и другое сырье за рубеж. Затем, когда в стране начались экономические реформы, он создал частную компанию, которая делала то же самое, что и его прежняя организация. Все это невозможно провернуть одному – должны быть мощные покровители… Вообще, он зависел от многих людей, и они хорошо понимали, о каких деньгах идет речь. Значит, ему надо было делиться.
– Вы сказали, что у вас есть копии некоторых документов… – опять задал тему следователь, не рискуя сразу влезать в детали.
– Да, но они носят самый общий характер. При желании их мог получить любой налоговый инспектор.
– Но вы же не налоговый инспектор, правда? – сухо уточнил Рукавишников.
Ребров кивнул головой.
– Тогда как и от кого вы их получили?
Виктор замялся:
– В соответствии с законом о печати я могу не раскрывать свои источники информации.
Выражение лица Рукавишникова и так не отличалось дружелюбием, а теперь стало вполне прокурорским – таким оно должно быть в тот момент, когда прокурор требует осуждения обвиняемого на максимальный срок.
– То есть вы не хотите помочь следствию! – уточнил он ситуацию. – Вы хорошо подумали?!
Вопрос был поставлен очень жестко, и Ребров заерзал: