Когда Ребров открыл дверь кабинета своего начальника, тот заканчивал правку какого-то материала. Отношение к автору рукописи недвусмысленно отражалось на лице Хрусталева – он хмурил брови, мучительно морщился в поиске нужных слов, яростно черкал ручкой, насквозь прорывая бумагу, и вымарывал целые абзацы. Наконец Роман отложил изуродованную статью и поднял глаза на Виктора.
– С приездом. У меня две новости: плохая и очень плохая. С какой начать? – спросил он.
– Давай с плохой. Может быть, я сумею дожить до очень плохой.
– Хорошо. Вчера звонил твой следователь. Он был в ярости, узнав, что тебя нет в Москве. Требовал, чтобы я тебя срочно разыскал. Я ему пообещал, что как только ты сегодня появишься в редакции, то сразу ему позвонишь. У тебя сохранился его телефон?
– Да, – кивнул Ребров. – Я с ним сейчас свяжусь. А какая новость очень плохая?
– Все три дня, пока ты отсутствовал, газеты, телевидение раздували эту историю с самоубийством и с удовольствием вытирали о нас ноги. Зарубежные инвесторы, которые собирались вложить серьезные деньги в «Трибуну», официально сообщили, что замораживают переговоры. Понятно, они хотят подождать, пока шум не утихнет, и посмотреть, что будет дальше. Семипалатинский буквально потерял голову и хотел тебя немедленно уволить. Мне с трудом удалось уговорить его немного подождать… Я это говорю для того, чтобы ты четко представлял ситуацию. Один шанс из тысячи, что нам удастся тебя отстоять. Это будет нелегко. Сейчас ты кровь из носа должен выдать несколько по-настоящему классных публикаций. Кстати, – вспомнил Роман, – как съездил в Сочи?
– Ну, так… – неопределенно повел плечами Виктор.
– Что-нибудь напишешь?
Кошки заскребли у Реброва на душе. Он вспомнил, что говорил о его статье Стрельник, но в данной ситуации показалось неудобным сказать «нет».
– Сегодня сдам материал.
– Я сейчас ухожу на планерку, может быть, твою статью сразу и заявить в очередной номер? – спросил Хрусталев.
– Не знаю. Я тебе отдам ее, когда вернешься, а ты уж сам решай, что с ней делать…
До Рукавишникова Виктор дозвонился сразу и, услышав властный голос, еще раз поразился его несоответствию с миниатюрной внешностью старшего следователя по особо важным делам.
– Черт побери! Где вы были?! – рявкнул Рукавишников.
– В командировке.
– Кто вам разрешил уезжать?! Почему меня не предупредили, что куда-то собираетесь?!
– Вы мне об этом ничего не говорили.
Ребров сказал чистую правду, поэтому следователь несколько умерил свой пыл.
– Вы мне срочно нужны, – сказал он, – немедленно приезжайте в следственное управление. И учтите: слово «немедленно» я употребляю в буквальном смысле.