После обеда к нему ненадолго заскочил Рукавишников. Он был по-прежнему мрачен, и его интересовали всего лишь некоторые детали. В частности, в каком контексте упоминал Медведев об исчезновении Георгия Дзгоева.
– Он убеждал меня, что Лукина именно убили. Я не верил. И тогда Медведев как раз и сообщил мне о бегстве Дзгоева, тоже, мол, опасавшегося за свою жизнь, – пояснил Ребров.
– Можно ли было понять Медведева так, что все руководство «Русской нефти» в чем-то замешано? Ну, например, скрыли деньги от партнеров, нарушили какие-то договоренности? Может, не сейчас, а раньше…
– Похоже на то, – неопределенно кивнул Виктор.
– А может, он имел в виду каких-то бандитов? Может, это – обыкновенное вымогательство?
Рукавишников словно читал записи Виктора с разработанными им тремя версиями.
– Я думаю, что речь идет о ком-то более солидном. Это не просто уголовники… Хотя действуют они, как отморозки. Это-то и смущает…
Следователь задумчиво покивал головой.
– Попытайтесь еще раз вспомнить, – он опять обращался к Виктору на «вы», – не говорил ли Медведев конкретно, в каком месте на Северном Кавказе скрывается Дзгоев?
– Нет. Точно, нет.
– Ну хорошо. – Рукавишников поднялся. – Больше нет вопросов.
– Вы долго еще будете меня здесь держать?
– Сколько надо, столько и будем, – флегматично отпарировал следователь.
– Я требую адвоката! – сорвался на фальцет Ребров.
– Всему свое время…
– Позвоните хотя бы мне на работу, редактору отдела экономики Хрусталеву, – попросил Виктор. – Вы ему звонили раньше, когда разыскивали меня после смерти Лукина, да и Медведева. Ведь он решит… что я запил, что меня убили… Может быть, он уже обзванивает морги…
– Вы не преувеличиваете значения своей персоны? Прямо-таки все кинулись искать. Вы у нас всего-то сутки… Ладно, позвоню вашему начальнику, – неохотно пообещал Рукавишников.
Вторую ночь в камере Ребров проспал как убитый. Теперь кровать и подушка уже не казались ему такими жесткими. Не мешала и тишина.
Следующим днем была суббота, и Виктор решил, что выходные ему уж точно придется провести в следственном изоляторе. Однако часов в двенадцать дня лязгнул железный засов и охранник хорошо поставленным голосом гаркнул:
– На выход!
В комнате с деревянным барьером пожилой лейтенант, насмотревшийся всякого и поэтому никак не реагировавший на глуповатую улыбку Реброва, выдал ему отобранные при водворении в камеру ремень, бумажник, ключи и еще всякую мелочь. Виктор расписался за что-то, и ему указали на дверь.
На улице он сразу увидел Романа Хрусталева и Игоря Стрельника. Они стояли под деревом, метрах в пяти от входа в приемную следственного изолятора. Хрусталев бросился Виктору навстречу и заключил его в восторженные объятия.