– Тихо! – Яга, до того глядевшая в окно, отъехала на табуретке к стене. – Кажется, Олег идет.
– Что ему тут надо? – испуганно прошептала Анюта. – Меня мать убьет.
– Может, Светку ищет, – прошептала Яга. – Может, узнал, что беременна.
Миша, взяв бутылку с белой пенной жидкостью, повернул ручку на плите, гася конфорку, и бесшумно удалился в угол.
– Меня нет… – тихо сказал он.
Посередине за столом, прямо напротив окна, осталась только Старая и смотрела перед собой полуприкрытыми глазами.
Олег остановился напротив окна, у свежевыкрашенных желтых колышков, вбитых в землю квадратом. Земля уже была вскопана. Заложив руки за спину, Олег разглядывал окно на первом этаже, из которого вырывалась занавеска, то приоткрывая лицо Старой, то закрывая его снова.
– Старая, ты, что ли? – позвал он.
– Ну я… – ответила Старая и втянула воздух, раздув ноздри.
– Миша там? – спросил Олег.
– Меня нет… – еле слышно прошептал Миша.
– Его нет… – равнодушно отозвалась Старая.
– А кто есть?
– А кто тебе нужен? – проскрипела она.
– Миша мне нужен.
– Его нет.
– Я щас поднимусь проверю! – крикнул Олег.
Старая шмыгнула носом, еще больше уронила уголки рта, как будто вдохнув чего-то неприятного, открыла глаза, высунулась в окно.
– Не поднимешься, – сказала она. – Тут замок кодовый… В подъезде…
– Скажи номер квартиры, я по домофону позвоню, – сказал Олег.
– Не говори… – пропищала из своего угла Анюта.
– Короче… – Старая несколько раз сильно зажмурилась, словно прочищая глаза, вытерла пальцами нос, сильно потянув его вниз и еще больше удлинив лицо. – Короче, сейчас Анькины родоки приедут, ментов позовут, все в говне будем. Миши тут нет.
– Че, в натуре нет?
– Говорю же, нет.
– Ну я пошел тогда…
– Иди…
Олег еще постоял, расставив худые ноги. Пнул колышек, пригнув его к земле. Пошел, оборачиваясь. Старая продолжала смотреть в окно, ее лицо оставалось неподвижным, как театральная маска, повешенная на стену. Только занавеска обмахивала его.
– Ушел? – спросил Миша.
– Да, блядь, – ответила Старая, не шевелясь.
Миша вышел из угла, снова повернул ручку, и кольцо фиолетового огня трескуче взялось за кастрюльную крышку.
– Зачем ты ему? – спросила Яга.
Миша ухватил нагревшуюся крышку плоскогубцами и сосредоточенно начал двигать ее по конфорке против часовой стрелки. Яга не сводила с него глаз. В них, суженных затекшими веками, с такой силой билась злая, все и всех на свете подозревающая мысль, что, казалось, Мишина спина вот-вот разломится на куски.
– Миш-ша, – повысила голос она. – Я вопрос задала.
– Не знаю, – выдохнул Миша.
– Гонишь, – сказала Яга, переглянувшись со Старой.