У Птицы были мышиного цвета короткие волосы, бледно-голубые с серым оттенком глаза, желтоватая кожа, как у переболевшего гепатитом. Птица опустил шприц.
– Кубов шесть будет, – сказал он.
– Этого достаточно, чтоб ее закатать, – проговорил толстый.
Миша опустил голову и снова сомкнул пальцы на макушке.
– Это твой шприц? – толстый повернулся к Салеевой.
– Не мой, – ответила она.
– А чей?
– Я не знаю чей.
– Чей это шприц? – на этот раз толстый обращался к полу и дивану.
– Не мой, – сказала Старая.
– И не мой, – пискнула Анюта.
– А че, мой, что ли? – прикрикнула на нее Салеева.
Анюта так сильно сжала коленками кисти рук, что они могли отвалиться и упасть на голову Миши или Ваджика.
– Это не мой шприц, – затараторила Анюта. – Я вообще на балкон не выходила, и не кололась вообще.
– Старая! – крикнула Салеева. – Скажи, это не мой шприц!
Старая откинулась на спинку дивана и сделала козлиное лицо. Она молчала. Анюта сверкнула на Салееву глазами.
– Чей это шприц? – спросил толстый Анюту.
– Ее, – тихо сказала Анюта, больше не поднимая на Салееву глаз.
– Пальцем на нее покажи.
Анюта раскрыла коленки, из замка вырвалась рука, палец черкнул в воздухе по Салеевой. По телу Анюты прошла глубокая дрожь. Анюта снова поймала руку коленками. Гудь Салеевой покрыли красные пятна. Они росли прямо на глазах, словно полоски, оставленные кошачьими когтями, выходили из берегов. Пятна поднялись выше по шее, по подбородку. Пигментные разводы на носу начали отливать свинцом, словно и они быстренько напились крови, хлынувшей к голове. Салеева шумно выдохнула, и, кажется, горячая струя из ее ноздрей облетела всю комнату. Ваджик вдруг одернул свитер, словно обжегся.
Котенок закричал. Салеева сцепила на нем пальцы.
– Спортсменка, красавица, – усмехнулся толстый. – Ребенок. Квартира. Я понимаю, когда эти скалываются, – он кивнул на Ваджика с Мишей. – Но вы же – женщины…
– Между прочим, – звонко проговорила Анюта, – змей неспроста к Еве подошел.
– К протестантам ходишь? – спросил толстый. – Смотрю я, ловцы душ неплохо работают, а, Птица? Молодцы ребята, мо-лод-цы.
Толстый подошел к креслу. Расстегнул молнию на папке, вынул лист бумаги, повертел в руках, разглядывая буквы, положил лист на кресло и уселся.
– Давай, этого поднимай, – сказал он оператору.
Ваджик встал.
– Вавилон Варданян, – представился он, не ожидая, пока его спросят. – Начальник, а может, не надо камеру?
Говоря, Ваджик складывал губы и причмокивал, будто ел клубнику.
– Как не надо? – в голосе толстого послышалась усталасть. – Как не надо? – повторил он. – Вавилон, назовите адрес, по которому сейчас находитесь.