– …и не возбуждать досужее любопытство, – вставил Хабермайер. – Понимаю. Вы назвались последним из рода Якушкиных, иначе было бы трудно объяснить, зачем вы явились сюда, не так ли? – Он, улыбаясь, смотрел на господина Романо. Тот слегка порозовел под насмешливым взглядом немца.
– Что вы хотите услышать от меня, Хабермайер? – спросил он резче, чем хотел. – Что я раскаиваюсь в своем вранье? Что мне следовало раструбить на весь мир, что где-то здесь спрятана вещь, которая, возможно, перевернет наши представления о мироустройстве? А вы сами, вы-то зачем здесь?
– Я не осуждаю вас, Джузеппе, – сказал Хабермайер. – Упаси бог! Вы правы. И я здесь по той же причине. В отличие от вас, я не читал дневников Софи Якушкиной и не знаю, что она там пишет.
– Да, собственно, немного, – ответил господин Романо, остывая. – Софи упоминает о странном человеке, который однажды появился неизвестно откуда, называя его «индусом». Это было чем-то вроде семейной легенды. Сохранился старинный портрет этого человека с девушкой… Кстати, можете взглянуть – он хранится в городском музее. Вы там, кажется, уже побывали. После вашего визита у них пропал экспонат – курительная трубка.
– Я верну, – поспешно сказал Хабермайер, смутившись.
– Уж пожалуйста, я проверю, – мстительно пообещал господин Романо. – Да… Софи пишет в дневнике о тайнике дядюшки, который они разыскали. Она пишет об этом… удивительно! Я так и представляю себе прекрасный летний день, стайку молодых людей, шутки, смех, купание в реке, первую любовь… И старого дядюшку с трубкой в зубах, этакого старосветского помещика и резонера, добродушно назидающего молодежь. Его рассказы о старине, намеки на некую страшную семейную тайну… И уродливый портрет «индуса», над которым все дружно потешались. Он рассказывал об их предке, масоне и колдуне, чья молодая жена утопилась в Магистерском озере. Мы были там – от озера почти ничего не осталось – так, лужа, заросшая кувшинками, а, по словам дядюшки, когда-то это было громадное страшное озеро, где от несчастной любви топились местные барышни. Софи пишет, что, слушая дядюшкины рассказы, они давились от хохота. Иногда, не выдержав, выскакивали из-за стола и убегали в сад, чтобы там нахохотаться всласть. Мы были и там – от дома остались одни руины… печальное зрелище. А сада давно нет. К сожалению, все проходит… Вы ведь тоже там были, Хабермайер?
Хабермайер кивнул молча.
– Софи упоминает о некой вещи из рассказов дядюшки. Якобы он говорил, что эта вещь принадлежала «индусу», а «индус» был колдун и творил чудеса. Он воскрешал мертвых, умел летать, исчезал на глазах у изумленной публики и вызывал грозу. Даже превращался в собаку или волка. Что с ним произошло, неизвестно. Возможно, просто исчез, а вещь досталась на память масону Льву Ивановичу Якушкину. После чего пошла слава о его колдовской силе, а жена, не выдержав пересудов, бросилась в Магистерское озеро. Говорили даже, что он сам топил ее в озере неоднократно, а потом оживлял, ставя свои дьявольские опыты…