– Покажите ее специалистам, – посоветовал Хабермайер. – Но я почему-то думаю, что…
– Что? Вы думаете, это… не та? – выдохнул господин Романо.
– Не обязательно. Может, и та, – успокоил его Хабермайер. – С клинописных табличек. Но я думаю, что… как сказал Флеминг, заряд закончился. Она же старушка, эта пирамида. Все в мире кончается когда-нибудь, Джузеппе, вы же знаете. А возможно, те, кому она принадлежала, забрали свой дар обратно, прекратив связь, так сказать. («Прикрыли лавочку», – вполголоса заметил Флеминг.) – Хабермайер помолчал, потом добавил, желая подбодрить расстроенного господина Романо: – Но, кто знает, может, в один прекрасный день ваша пирамида оживет. Терпение, Джузеппе, терпение, мой друг…
– Тут еще что-то есть, – сказал вдруг Флеминг, запуская пальцы в конверт и вытаскивая оттуда крошечный сверток из белой шелковистой бумаги, перевязанный тонкой металлической проволочкой.
– Что это? – спросил удивленно господин Романо, и глаза его загорелись. – Дай!
– Последнее прости от нашего Призрака, – ответил Флеминг, протягивая ему сверток.
Господин Романо нетерпеливо надорвал тонкую бумагу, и на свет появилась жемчужная подвеска неправильной грушевидной формы в золотом колпачке. В петельку на колпачке была продета тонкая золотая цепочка.
Мужчины переглянулись. Господин Романо поднял подвеску за цепочку, и она, чуть раскачиваясь и сияя нежно перламутром, висела на его пальце.
– Что это? – повторил господин Романо.
– По-моему, жемчужина, – ответил ему Хабермайер. – Причем очень старая. А цепочка новая. А все вместе значит, что Призрак хочет, чтобы вы ее надели… Подарок, я думаю.
– С какой стати?
– Просит прощения, – сказал Флеминг. – Надевайте!
– Надеть? И не подумаю, – ответил господин Романо на предложение Флеминга надеть подвеску. – Неизвестно, где он ее взял.
– Резонно, – заметил Флеминг. – Может, одолжил в музее.
– Он не украл подвеску, – сказал вдруг Хабермайер. – Скорее, нашел.
– В шкатулке? Тогда почему она отдельно? – спросил Флеминг.
– В другом месте, – ответил Хабермайер. – В холодном, темном, сыром месте.
– Откуда вы знаете? – не поверил господин Романо.
– Я так чувствую, – ответил Хабермайер, улыбаясь, и было непонятно, серьезно он говорит или шутит…
* * *
Бурный день завершился такой же бурной ночью. Но ночная буря не была никоим образом связана ни с пирамидой, ни с Галерейным Призраком, о котором господин Романо думал весь день.
Но обо всем по порядку.
Ночью в номер господина Романо пришла Аррьета. Впрочем, «пришла» – мягко сказано. Аррьета распахнула дверь, не постучавшись, и ракетой влетела в комнату. Грудь ее бурно вздымалась, полы длинного шелкового халата, не поспевая за хозяйкой, крыльями неслись сзади. Она остановилась как вкопанная перед диваном, на котором отдыхал господин Романо.