– Прием? – повторила Татьяна. – В мэрии? Ничего себе! А что ты наденешь?
– Не забывай, что я на работе! – напомнила я.
– Ага, черный брючный костюм! – в голосе Татьяны слышался сарказм. – Это мы уже проходили.
– Честное слово, у меня нет платья для приемов, – сказала я.
– Конечно, нет! Откуда у тебя платье для приемов? Ладно, что-нибудь придумаем. – Она задумалась ненадолго. – Тут нашей Приме привезли платье… любовник привез из Парижа… Попросила опять распустить в талии. Знаешь, Натка, что меня удивляет?
– Что?
– Стерва, ни рожи, ни кожи… – Татьяна окинула взглядом свои крутые бока. – Вечно на диете… один кефир и всякая фигня, тайские таблетки, озвереешь от такой диеты. А поклонников тьма-тьмущая! Почему?
– Сексапильная? – предположила я. – Вот и Аррьета… тоже!
– О чем ты говоришь! – возмутилась Татьяна. – Кто сексапильная? Типичный импотент!
– Женщины не бывают импотентами, – заметила я.
– Еще как бывают, – ответила Татьяна. – Наша Прима, например!
– А какое платье? – перевела я стрелки. Любое упоминание о Приме действует на Татьяну, как красная тряпка на быка. Хотя все остальное человечество она воспринимает нормально. Вообще, как считают психологи, нам для тонуса нужен враг, на которого мы можем сбрасывать негативную энергию и агрессию. А если врага нет, пусть даже воображаемого, то черная энергия никуда не девается, и агрессия оборачивается против нас самих… В политике и международных отношениях, кстати, тоже.
– Офигительное! – заверила Татьяна. – Завтра принесу.
– А зачем распускать? Сама говоришь – сидит на кефире…
– Потому как на два размера меньше… Она любовнику говорит, что носит сорок шестой, а на самом деле – пятидесятый! Он и старается. Вот дурища-то! Платье просто шикарное, вот увидишь. Тебе будет в самый раз. Право первой ночи!
* * *
– Приятная девушка… эта Наташа, – заметил господин Романо своему секретарю Грэдди Флемингу, когда они остались одни. – Знаешь, Грэдди, я почувствовал себя страшно старым… глядя на нее. Меня такая девушка уже не полюбит.
– Насколько мне известно, ваш друг, третий лорд Челтем, собирается сочетаться узами брака с одной юной стюардессой. Сколько ему? Восемьдесят или все девяносто?
– Я же о любви, – заметил господин Романо, – а не о браке. Брак… врагу не пожелаю!
– Любовь иногда принимает странные формы, – утешил его Флеминг. – Любят и стариков.
– Спасибо, – произнес с горькой иронией господин Романо. – Я не чувствую себя стариком.
– Тем более. Провернуть такую аферу… с наследством! Вы не просто молоды, Джузеппе. Вы – юны!
– Ты думаешь?
– Уверен. Это была удачная идея, даже если в итоге она и не увенчается успехом. Правда, уголовно наказуемая.