– Увенчается! Поверь, у меня чутье! – господин Романо пропустил мимо ушей реплику насчет уголовной наказуемости. – Ты удивительный пессимист, Грэдди. Не забывай про тевтонца – видишь, тоже прилетел, гордый потомок крылатых Зигфридов. Значит, верит. Верит! Вот уж кому в чутье не откажешь.
– И ваш Призрак тоже болтается где-нибудь неподалеку, – спустил его на землю Флеминг. – Мой длинный нос чует запах жареного – значит, вся компания в сборе.
– Сплюнь через левое плечо, – посоветовал господин Романо. – Все было шито-крыто, с соблюдением строжайшей конспирации. Поверь старому лису-дипломату, который в вопросах конспирации съел не одну собаку! Давай еще раз просмотрим бумаги… моей покойной тетушки Софи Якушкиной. Ad rem, Грэдди! Мы на пороге удивительных открытий! Per aspera ad astra![4] Нам еще нужно придумать, как нейтрализовать крылатого… Хабермайера. Чтобы не болтался под ногами.
– Лис, съевший собаку… – пробормотал Флеминг словно про себя и вздохнул: – Откуда такое пристрастие к деликатесам?
– Кстати, – вспомнил господин Романо, – ты прав, Грэдди, твоя девушка, Наташа, действительно похожа на Софи Якушкину в ранней молодости. Ты думаешь, она имеет отношение к семье?
– Это абсолютно неважно, – ответил Флеминг. – У нашей девушки совсем другие задачи.
Глава 17
Посещение предков
День был прекрасен, как бывают иногда прекрасны тихие и задумчивые дни поздней осени. Деревья почти облетели, но густые кусты ежевики и терна, крапива и репейник все еще радовали глаз буйством красок. Старинные памятники с крестами стояли, полные печального достоинства. Чуть левее выглядывал неуверенно ржавый купол старинной часовни. Вдоль кривоватой мощеной аллеи тянулись вдаль полуразрушенные усыпальницы – маленькие античные храмы с колоннами. «Интересная архитектура», – пробормотал Клермон. «Это польские склепы, – пояснила директор Марина. – Тут у нас когда-то была польская слобода. Нам вон туда».
Уже одно созерцание семейной часовни помещиков Якушкиных принесло некоторое разочарование. Часовня, напоминавшая византийскую базилику, была основательно тронута временем – колонны облупились, крыльцо светило сбитыми ступенями. Печаль была разлита в кривоватой уличке города мертвых. И только длинные багряные ежевичные плети и хрупкие желтые высохшие стебли неизвестного растения со скрученными стручками, оплетающие строение, странной гармонией живого и мертвого несколько исправляли гнетущее впечатление. Вокруг часовни, за чугунного литья оградой, были разбросаны могилы семейства Якушкиных под строгими крестами черного мрамора.