Ее звали Принцесса. Это была собака породы ши-тцу. Сейчас она кажется мне похожей на мягкого плюшевого мишку, которого можно одеть в платье для куклы и взять с собой в гости.
— Это собаки? — спросил Уит хрипло, когда мы двинулись вперед по коридору. — Или волки?
Я покачала головой:
— Это какие-то адские псы.
— Как думаешь, может, тебе снова удастся загореться? — прошептал Уит.
— Не умею делать это по заказу, — недовольно проворчала я. — Я пытаюсь. Не получается.
— Ну ладно. Я пошел, — просипел Уит в ответ, шумно выдохнув.
— Нет! — завизжала я. — Я маленькая и быстрая.
Но прежде чем Уит успел мне возразить, мы увидели в конце коридора маленькую размытую фигуру. С ведром в руке.
— Кто это? — пробормотала я.
Кто бы это ни был, он вдруг устремился вперед — подпрыгивая, уворачиваясь на ходу, чуть не врезаясь в стену, — понесся к нам со страшной скоростью. Существо находилось от нас примерно на расстоянии девяти метров, когда вдруг споткнулось и упало.
И тут же несколько собак набросились на него, рыча и клацая зубами. От одного этого зрелища меня взяла оторопь.
— Я должен помочь, — заявил Уит и поспешил к несчастному созданию.
Но в этот момент маленькая фигурка вскочила и с ведром в руках снова понеслась к нам. Я не могла понять, мальчик это или девочка, но перед нами явно был ребенок — вероятно, лет на пять-шесть младше меня. На волосах малыша и на рваной майке виднелись следы крови. Мы отодвинулись в сторону, и он (или она) пронесся мимо нас, а потом рухнул на грязный пол, свернулся калачиком у стены: голова и плечи его тряслись.
Ведро, выпавшее из рук ребенка, когда он споткнулся, было теперь совершенно пустым. Адские псы съели и выпили все, ради чего малыш рисковал жизнью.
Беззвучно плача, кроха схватила пустое ведро и на четвереньках поползла по коридору, к двойным дверям, после чего исчезла за ними.
Мы с Уитом наблюдали за ней молча, пораженные. Матрона лишь посмотрела на свои часы.
— Семьдесят секунд, — сообщила она. — Тик-так.
Уит
Вы когда-нибудь пытались думать громко? Это кажется странным. Но когда слышишь вокруг себя рычание и клацанье челюстей, выбирать не приходится.
Я мысленно кричал, пытаясь заглушить звуки, и стрелой несся по коридору: «Веди себя так, будто участвуешь в забеге на триста метров — в районном соревновании. Беги, беги, беги!»
— А-а-а-а! — Я подвернул ногу, но тут же вскочил и побежал дальше.
«Не в районном соревновании, — подумал я, — а в чемпионате мира».
— Победа, победа, победа! — орал я в беспамятстве, надеясь, что мне никогда не придется объяснять Уисти: это же слово я, словно молитву, повторял во время соревнований, чтобы поддерживать в себе боевой дух и быть тем типичным американским мальчиком, какого, как мне казалось, все хотели во мне видеть.