— Посмотри на меня, Катарина.
Она не хотела смотреть на него. У нее было одно желание — повернуться и бежать прочь, не видеть, не слышать его голоса. Но ее тело не подчинялось разуму, силы покинули ее, и она не могла сдвинуться с места.
— Катарина, — это был голос, который она так хорошо знала. Голос Хью. Глубокий мягкий голос, любимый голос. Катарина медленно подняла глаза, впитывая каждое слово. — Прости меня. Прости меня за то, что я выполнил свой долг. Но главное не это. Прости меня за то, что я люблю тебя. Я не имею права на любовь, но ничего не могу с собой поделать. Я ничего не прошу больше, я преклоняю перед тобой колени и умоляю тебя простить за ту любовь, что пылает в моей душе. Я не имею права на твою любовь, не имею права на твое сердце, прошу только об одном — простить меня.
Катарина почувствовала, как подобно первым каплям дождя, проливающимся из грозовой тучи предвестниками бурного ливня, ее любовь рвется из того тайника души, в который она так тщательно ее спрятала. Ее пальцы гладили сильные руки Хью, без слов говоря о нежности, просыпающейся в ней. Она подняла руку и пальцами коснулась его лица — морщинок, изгибов, складок, стараясь запечатлеть их в своей памяти навечно. Она касалась его век, красивого прямого носа, впалых щек, поросших дневной щетиной, шрама на подбородке, которого не было во время их первой в жизни встречи, провела по его губам, ощущая кончиками пальцев тепло дыхания.
Катарина вновь посмотрела в его глаза, и с губ ее сорвался легкий вздох.
— Я люблю тебя, Хью. Я буду любить тебя всегда.
Все вокруг перестало существовать. На свете были только они двое и их любовь, которая была сильнее времени, сильнее долга, сильнее будущего. Было только настоящее, только всепоглощающая страсть, толкающая их в объятия друг к другу. Губы Хью прижались к ее пальцам, и Катарину окатило теплой волной блаженства.
Она рванулась к Хью, и они едва не потеряли сознание от невозможности возможного. На секунду девушка оторвалась от Хью и принялась осыпать его быстрыми, легкими, как касание крыльев бабочки, поцелуями. Они пили дыхание друг друга, и не было в целом свете ничего слаще. Катарина почувствовала, как сильные руки подхватили ее, и через мгновение она уже сидела у него на коленях. Катарина прижималась к широкой груди Хью, перебирая пальцами его белокурые волосы. Стон вырвался из груди Хью, и он принялся покрывать поцелуями ее губы и щеки, лоб, нежные раковины ушей, кончик носа, огненно-рыжие локоны и очаровательную ямочку на щеке.
— Я люблю тебя, Катарина, Господь свидетель, я люблю тебя!