Дюпен не рассчитывал на иной ответ.
– Вы знакомы со сводным братом Пьера-Луи Пеннека?
– С Андре Пеннеком? Нет, не знаком. Я знаю только, что он существует. Бывал он здесь очень редко. Я сам живу в Понт-Авене тридцать лет, переехал сюда из Лориента и поэтому не знаю всей истории. Когда я приехал в Понт-Авен, Андре Пеннек уже покинул Финистер. Я знаю только, что у братьев были не безоблачные отношения, что-то очень личное, как мне кажется.
– Вы знаете, как он относился к своему сыну?
– Об этом я тоже не могу судить. Видите ли, Пьер-Луи Пеннек был очень сдержанным человеком, порядочным, с твердыми принципами. Он никогда не рассказывал о своих отношениях с людьми, если эти отношения были плохими. О его отношениях с сыном люди говорили много, как это всегда бывает в деревнях.
– Да? И что же говорили люди?
– Не стоит обращать внимания на сплетни.
– Я не собираюсь обращать на них внимание, но мне было бы очень полезно знать, что о них говорили, разве не так?
В глазах Бовуа вдруг мелькнуло веселое одобрение.
– Говорили, что он был несчастлив из-за своего сына.
– Вот как?
– На самом деле я могу себе представить, что… Ах, знаете, ясно было одно, и ясно сразу, при первом взгляде – это то, что в Луаке Пеннеке не было ни грана достоинств семейства Пеннеков. Он не стремился ни к чему великому, не хотел творить великое. Оказывается, достойные черты наследует не каждое следующее поколение.
– И вы говорите, что это было ясно всем?
– О да, это было ясно и понятно всем, у кого есть глаза. Это очень печально, но в деревне все с этим примирились, в том числе и я.
– Здесь, в деревне?
– Да. Деревня – это очень узкое сообщество. Вам этого не понять. Не надо думать о тех немногих летних неделях, когда здесь полно чужих, незнакомых людей. Подумайте об остальных временах года. Мы остаемся наедине с собой. Мы все здесь – против воли – очень близки друг другу. Все очень многое знают друг о друге. Это накладывает на жизнь свой неизгладимый отпечаток.
– Он ссорился с сыном, у них были какие-то разногласия, конфликты?
– О нет, такого между ними никогда не было. Никогда, насколько я знаю.
Бовуа досадливо поморщился.
– Люди много говорили о его сыне?
– Раньше да. Но постепенно сплетни стихли. Мнение устоялось.
– Какое мнение?
– Что он не настоящий Пеннек.
– Он знал, что о нем говорят земляки?
– Косвенно, конечно, он это чувствовал. У него разваливалось все, за что бы он ни брался.
– Но почему тогда Пьер-Луи Пеннек завещал отель ему?
– Он это сделал? В самом деле?
– Вы этого не допускали?
– Нет, конечно, допускал. Более того, я был в этом уверен.