– Естественно, вы правы, мадам Пеннек. Но мне казалось, что для вас обоих было очень важно знать правду о состоянии здоровья вашего отца и свекра.
Катрин Пеннек пристыженно опустила голову.
– Да, да, конечно.
– Благодарю вас за откровенность, господин комиссар. Отец сильно страдал? Я имею в виду, он мучился от болей?
– Вам самим не казалось, что его что-то беспокоит? Вы ничего не замечали?
Пеннек окончательно растерялся.
– Нет, я не замечал в нем ничего особенного. Да, иногда он выглядел утомленным, но это все.
– Но послушайте, ведь ему был уже девяносто один год. В таком возрасте люди подчас действительно легко устают. Конечно, он сдал за последние несколько лет.
Пеннек неодобрительно покосился на жену.
– Я только хотела сказать, что человек в девяносто один год устает быстрее, чем в восемьдесят или семьдесят лет, и это вполне нормально. Тем не менее он был в очень хорошей форме – для своего возраста, конечно. У него не было никаких телесных недомоганий; во всяком случае, они не бросались в глаза. За последнее время он не выглядел хуже, чем обычно.
Пеннек облегченно закивал головой.
– Я поговорю на днях с доктором Гаррегом. Я хочу знать, что же на самом деле происходило с отцом.
– Очень хорошо вас понимаю, господин Пеннек.
Возникла долгая пауза, и Дюпен был рад ей – она позволила ему привести в порядок мысли. Он достал блокнот и перелистал его, как будто ища нужную запись.
– Хочу еще раз спросить вас: не замечали ли вы в последнее время чего-то необычного в облике и поведении вашего отца? Вы же виделись на этой неделе. О чем, кстати, вы говорили?
– Как всегда, о разных вещах – о рыбе, о появлении косяков макрели, о лодке, об отеле. Говорили о начале сезона. Это всегда было его главной темой – начало нового сезона.
– Он считал начало хорошим?
– Отец был уверен, что сезон будет удачным. Правда, в связи с кризисом нам, конечно, придется смириться и с некоторыми убытками.
– Убытки при кризисах касаются обычно дешевых отелей, а не дорогих, господин комиссар, – поспешила добавить мадам Пеннек.
– Вы участвовали в благотворительной деятельности вашего отца?
– Думаю, что… Видите ли, насколько я понимаю, он никого не посвящал в эти дела. Он считал благотворительность, меценатство своим личным долгом. Кроме того, покровительство искусству доставляло ему истинное удовольствие.
– Вам известно, что в данном случае речь шла о довольно крупной сумме, которую он завещал на деятельность Общества любителей живописи и на реконструкцию музея?
– Пьер-Луи Пеннек был великим меценатом.
Мадам Пеннек произнесла эту фразу с невероятной патетикой в голосе.