Мадам Кассель умолкла и, оцепенев, застыла на месте. Затем она вплотную подошла к картине и принялась рассматривать ее фрагменты с расстояния несколько сантиметров – педантично продвигаясь при осмотре снизу вверх. Это продолжалось несколько нескончаемых минут.
– Поразительно, поразительно и странно. Потерянный Гоген – если, конечно, это он написал эту картину. Но он ее не писал, хотя мы видим здесь его подпись.
Дюпен не понял, что она имеет в виду.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что эту картину писал не Гоген. Художник создал не копию, а своего рода импровизацию на тему Гогена.
– И кто же ее скопировал, то есть, я хочу сказать, кто ее так интерпретировал?
– Не имею никакого представления. Это мог быть любой из сотен художников, копировавших картины Гогена и создававших свои импровизации на его темы, и, кстати, продолжают делать это до сих пор. Возможно, кто-то из тех, кто писал и остальные висящие здесь копии. Они очень хороши – все. Люди, писавшие их, были добросовестными ремесленниками. Они хорошо понимали стиль Гогена, были знакомы с его кистью, с его манерой.
– То есть, короче говоря, вам такая картина Гогена неизвестна. Вы не знаете картину, которая бы выглядела так, как эта.
Дюпену было очень важно такое уточнение.
Мари Морган Кассель ответила не сразу.
– Да, вы правы. Строго говоря, я пока могу утверждать только это.
Она снова принялась внимательно всматриваться в картину.
– Исключительно качественная работа, великолепная картина, прекрасный имитатор.
Она покачала головой, но Дюпен не понял, как истолковать этот жест.
– Вы можете с гарантией исключить, что это Гоген, то есть утверждать, что эту картину писал не Гоген – вот эту, которая висит здесь?
– Да, могу. Даже без спектроскопического анализа видно, что художник пользовался титановыми белилами. Эту краску стали использовать в современной живописи только начиная с двадцатых годов двадцатого века. Гоген пользовался смесью свинцовых белил, сульфата бария и цинковых белил. Кроме того, прожилки и кракелюры неглубоки и ветвятся меньше, чем можно было бы ожидать от красок на картине, написанной сто тридцать лет назад.
Дюпен нервно провел ладонью по волосам. Он допускал еще одну возможность и сдаваться не собирался.
– Но может быть, это копия. Так же как и остальные висящие здесь картины, а в хранилище находится подлинник.
– И господин Пеннек ради какой-то не имеющей никакой ценности картины установил здесь дорогостоящий кондиционер?
Теперь надолго замолчал Дюпен.
– За несколько дней до своей смерти Пьер-Луи Пеннек звонил в музей Орсэ.