– Позвать? – спросила она, внимательно на меня глядя.
Я молча кивнула.
– Штырь! – крикнула она.
Дверь сразу открылась, как будто охранник подслушивал.
– Новенькая в туалет хочет, – хмуро сказала Галина.
Он вошел, ключом открыл наручник, больно стиснул мою руку чуть повыше локтя и потащил по коридору. В конце я увидела дверь. Штырь зашел вместе со мной. Ничего не оставалось, как мочится прямо при нем. Унитаз был грязным, и я садиться не рискнула. Туалетной бумаги тоже не наблюдалось.
– А помыться можно? – поинтересовалась я.
Он цепко схватил меня за локоть и подтолкнул к раковине. Я чуть не упала и машинально оперлась о ее край. И тут же почувствовала, как одна рука зажимает мне рот, а другая сдергивает трусы. Его хватка была железной, и вырваться не было никакой возможности. Когда Штырь втащил меня в комнату и пристегнул наручники к цепи, Галина глянула на нас исподлобья.
– С почином, сестричка, – хмуро сказала она, когда за ним закрылась дверь.
Я промолчала. Лиза, все также сидящая в углу, в этот момент забеспокоилась. Она начала ерзать на месте и тихо скулить.
– Ну, начинается, – спокойно сказала Галина. – Тише ты! Сейчас схлопочешь! – быстро проговорила она, повернувшись к девушке.
Но та начала громко в голос рыдать. Дверь тут же распахнулась, вбежал Штырь и начал бить Лизу резиновой дубинкой. Я отвернулась, закрыв глаза и зажав уши ладонями.
Когда он вышел, Лиза осталась лежать на полу, словно мертвая. Ее халат был задран на спину, и я увидела на ее ягодицах уже пожелтевшие длинные синяки вперемежку со свежими. Галина посмотрела на меня и пожала плечами. Потом медленно, стараясь не греметь цепью, подползла к Лизе и опустила подол халата. Меня начала бить мелкая дрожь. Я сжалась в комочек и старалась успокоиться. Скоро дверь раскрылась, появился Штырь, хмыкнул и сказал Галине:
– Пошли! Приехал желающий.
Он освободил ее и вывел из комнаты. Я подползла ко все так же неподвижно лежащей Лизе и легко тронула ее за плечо. Она медленно повернула ко мне опухшее от слез лицо.
– Успокойся, – прошептала я. – Не надо так!
Лиза села, привалившись спиной к стене.
– Все равно мы умрем, – сказала она безразличным голосом. – Так хоть бы не мучили! А ты пока новенькая, поэтому не поймешь. Вот пройдет хотя бы два дня, тогда и поговорим.
– Нужно надеяться на лучшее, – тихо сказала я, хотя начала чувствовать непреодолимый ужас.
Я после потери любимого абсолютно не боялась смерти и даже ждала ее. Но погибнуть вот так, изнасилованной и забитой какими-то подонками, мне не очень-то улыбалось. Вначале я думала, что Степан решил припугнуть меня таким образом, чтобы я подписала документы на квартиру. Но сейчас меня ввергло в неописуемый ужас предположение, что он так ненавидел меня, что решил вначале подвергнуть всевозможным сексуальным извращениям и беспрерывным половым актам со всеми желающими, а потом уже, когда я впаду в невменяемое состояние, заставить поставить последнюю в моей жизни подпись.