Все это было учтено нами.
Коля Маленький стремглав побежал на квартиру, где его ждали Кузнецов, Струтинский, Каминский и Гнедюк. Они были одеты в немецкую форму.
— Валя сказала, что можно ехать, все в порядке, — выпалил Коля.
— Хорошо. Беги сейчас же на «маяк». В городе сегодня опасно оставаться. Беги, мы тебя догоним, — сказал Кузнецов.
— Тикаю! Прощайте, Микола Иванович!
Через несколько минут Кузнецов с товарищами были уже у дома фон Ильгена. Кузнецов в форме обер-лейтенанта (он был уже повышен в звании) первым вышел из машины и направился к дому.
Часовой, увидев немецкого офицера, отсалютовал:
— Господин обер-лейтенант, генерал еще не прибыл.
— Знаю! — бросил ему по-немецки Кузнецов и прошел в дом.
Вслед за ним вошел и Струтинский.
— Я советский партизан, — отчетливо сказал денщику Кузнецов. — Хочешь остаться в живых — помогай. Нет — пеняй на себя.
Денщик опешил: немецкий офицер заявляет, что он партизан! Стуча от испуга зубами, он пробормотал:
— Да я зараз с вами. Мы мобилизованные, поневоле служим…
— Ну смотри!
Обескураженный денщик, все еще не веря, что немецкий офицер оказался партизаном, застыл на месте.
— Как твоя фамилия? — спросил Кузнецов.
— Кузько.
— Садись и пиши.
Под диктовку Николая Ивановича денщик написал:
«Спасибо за кашу. Ухожу до партизан. Беру с собой генерала. Казак Кузько».
Эту записку положили на видном месте на письменном столе в кабинете генерала Ильгена.
— Теперь займемся делом, пока хозяина нет дома, — сказал Кузнецов Струтинскому.
Николай Иванович и Струтинский произвели в квартире тщательный обыск, забрали документы, оружие, связали все это в узел.
Струтинский остался с денщиком, а Николай Иванович вернулся к часовому. Около того уже стоял Гнедюк. Кузнецов, подходя, услышал:
— Эх ты! — повторил Гнедюк. — Був Грицем, а став фрицем!
— Тикай, пока живой, — неуверенно отвечал часовой. — Какой я тебе фриц!
— А не фриц, так помогай партизанам!
— Ну как, договорились? — спросил подошедший сзади Кузнецов.
Часовой резко повернулся к нему, выпучив глаза.
— Иди за мной! — приказал Кузнецов часовому.
— Господин офицер, мне не положено ходить в дом.
— Положено или не положено — не важно. Ну-ка, дай твою винтовку. — И Кузнецов разоружил часового.
Тот поплелся за ним.
На посту за часового остался Коля Гнедюк. Из машины вышел Каминский и начал прохаживаться около дома.
Все это происходило в сумерки, когда еще было достаточно светло и по улице то и дело проходили люди.
Через пять минут из дома вышел Струтинский, уже в форме часового, с винтовкой. Он занял пост, Гнедюк направился в дом.