Все было готово, а фон Ильген не приезжал. Прошло двадцать, тридцать, сорок минут. Генерала не было.
«Казак»-часовой, опомнившись от испуга, сказал вдруг Кузнецову:
— Может получиться неприятность. Скоро придет смена. Давайте я опять встану на пост. Уж коли решил быть с вами, так помогу.
— Не подведешь?
— Правду вам говорю! — отвечал «казак».
Гнедюк позвал Струтинского. Пришлось снова переодеваться. Часовой пошел на свой прежний пост и стал там под наблюдением Каминского.
В это время послышался шум приближающейся машины. Ехал фон Ильген.
— Здоров очень, трудно с ним справиться, пойду на помощь, — сказал Струтинский, увидев выходящего из машины генерала.
Как только фон Ильген вошел и разделся, Кузнецов вышел из комнаты денщика.
— Я советский партизан. Если вы будете вести себя благоразумно, останетесь живы и через несколько часов сможете беседовать с нашим командиром у него в лагере, как вы хотели.
— Предатель! — заорал фон Ильген и схватился за кобуру револьвера.
Но тут Кузнецов и подоспевший Струтинский схватили генерала за руки.
— Вам ясно сказано, кто мы. Вы искали партизан, вот они, смотрите!
— Хильфе… — вновь заорал Ильген и стал вырываться.
Генерал был здоровенным сорокадвухлетним детиной. Он крутился, бился, падал на пол, кусался. Разведчикам пришлось применить не только кулаки, но и каблуки. Они заткнули ему рот платком, связали и потащили к машине. Но когда стали туда вталкивать, платок изо рта выпал.
— Хильфе! — снова заорал фон Ильген.
Подбежал часовой:
— Кто-то идет!
Момент критический. Нельзя было допускать лишних свидетелей: они могли заметить красные лампасы генерала. «Хорошо, если это гитлеровцы, — успел подумать Кузнецов. — Этих можно перебить. А если обыватели? Что с ними делать? Не убивать же! Но и оставить нельзя. Забрать с собой? Машина и без того перегружена».
И он пошел навстречу идущим.
Это были четыре фашистских офицера, они могли и отказаться вступать с ним в разговор.
Тут Кузнецов вспомнил о своем гестаповском жетоне, которым он до сих пор так ни разу и не воспользовался. Резким жестом он выдернул из кармана бляху.
— Мы поймали бандита, одетого в немецкую форму. Разрешите ваши документы! — обратился он к офицерам.
Кузнецову важно было выиграть время. Он сделал вид, что личности офицеров его крайне интересуют, и долго проверял документы. Троим он вернул их обратно, четвертого же попросил поехать с ним в гестапо. Этот четвертый оказался личным шофером гаулейтера Коха.
— Прошу вас, господин Гранау, — сказал ему Кузнецов, — следовать за мной в качестве понятого. А вы, господа, — обратился он к остальным, — можете идти.