Мария недаром считала Лену фантазеркой. Выслушав, она спросила таинственным шепотом:
— А записка? Надеюсь, ты ее не отдала?
Мария вздохнула.
— Конечно не отдала. — Она вынула из сумочки записку.
Подруги долго рассматривали ее, даже на свет. Начитанная Лена высказала догадку, что, может быть, на бумаге есть тайнопись, и предложила прогладить горячим утюгом. Это было очень смешно, и Мария сказала с грустной улыбкой:
— Ленка, Ленка, какая же ты девчонка…
Однако отговаривать ее не стала и сама включила стоявший на подоконнике электрический утюг.
Пылкое воображение обмануло Лену: на бумаге, кроме чернильных букв, ничего не было, и Мария спрятала чуть поджарившуюся, ставшую ломкой записку в сумочку.
Лена спросила:
— И все? И дальше ничего?
— А что же еще? Думаю, как же они меня разыскали? Ну, положим, Михаил адрес знает. Но ведь на дом ко мне не пришли. Значит, следили, выбирали удобный момент. От самого дома следили… Ужасно неприятно… И откуда узнали, что я дома сижу, в декрете? Значит, справлялись на работе. Пошла в парк. Там, как всегда, крики, шуточки: «Покажи-ка шофера Сашку». А мне не до шуток. Спрашиваю у Нины, у новенькой, не интересовался ли кто мной. Сказала, звонил мужской голос, спросил по имени. Нина ответила, что меня нет, в декретном отпуске, и поинтересовалась, кто спрашивает. Ответил: знакомый. А какой там знакомый… Прямо не знаю, что делать. Хоть на улицу не выходи.
— Да что ты, Маша? — воскликнула Лена. — Не хватало еще — в родном городе жить и бояться.
— Я и не боюсь, — сказала Мария. — Просто неприятно. Один раз подбросили — могут и еще.
Они условились, что Лена пока поживет у Марии.
Глава XVIII
АРЕСТ
Павел признался Надежде, что Мария понравилась ему. И это была правда. Он сразу узнал ее по описанию Надежды. Необыкновенно свежий цвет лица. И очень женственная. Ему неизвестно, какая она была прежде, но сейчас просто хороша, ничего не скажешь.
Не опуская ни единого штриха, Павел начал рассказывать, как нашел Марию, как дежурил возле ее дома, следовал но пятам до детской консультации.
— При чем здесь детская консультация? — перебил Надежда.
— Фу, черт, забыл, — спохватился Павел. — У нее же ребенок, сын. Четыре месяца.
Понадобилось подождать немного, чтобы дать Надежде переварить эту новость. Павлу еще не приходилось наблюдать, каким образом проявляется у Надежды радость. Но сейчас выражение лица у него было приблизительно такое, как в тот момент, когда он держал в руках рацию. Это было похоже на тихое ликование. Он сказал:
— Это мой сын, Паша.
Павлу оставалось только поздравить, что он и сделал.