Янычары? Но им сейчас совсем не резон, тем более объявлено о предстоящем походе, в который совсем юный Мустафа войско не поведет. Во главе хотя бы на время встал бы Ибрагим, ему Махидевран доверяет больше всего, да и нет у нее никого другого. А Ибрагима янычары любят не больше, чем Хуррем.
Ибрагиму тоже невыгодно, не столь сильны его позиции, чтобы рисковать.
Иностранцы? Но кто? Венецианцы, которые хоть как-то имеют доступ во дворец и знают положение дел в нем, обласканы Ибрагимом, что означает их особое положение. Персам не до османов, у них свои проблемы, когда идет борьба за трон у себя дома, мало кого интересует трон соседей.
Тогда кто?
Во дворце кто-то очень сильный и невидимый, если не понять, кто именно, рисковать будешь каждый день. Плохо, когда к опасению за собственную жизнь и жизнь детей добавляется опасение за жизнь Повелителя.
Но размышления привели Хуррем еще к одному пониманию: Сулейман очень дорог ей не только как отец ее детей, не только как Повелитель, единственный защитник их с малышами в этом жестоком мире, но и как любимый мужчина. Она не могла себе представить, что когда-то его руки не будут касаться ее волос, плеч, а его губы целовать ее. Нет, только не это!
Эта мысль заслонила многие другие.
Хуррем снова и снова разглядывала свое бледное из-за болезни лицо в зеркало с красивой ручкой – подарок все того же хитрого венецианца Луиджи Гритти. Ах, если бы внешность можно было изменить, вот так же украсив!
Да, у нее отменная чистая кожа, без пятен, веснушек или родинок, Зейнаб перевела немало миндаля на маски для лица и тела, чтобы не было неровностей или морщин, ресницы ежевечерне смазывали оливковым маслом и подводили усьмой для роста, купали в розовой воде, массировали… что только не делали, чтобы тело и кожа султанши оставались привлекательными.
Но никакие ухищрения Зейнаб или Фатимы не способны увеличить небольшие глаза, пусть даже удивительного зеленого цвета с искорками смеха, брызжущими во все стороны. Никакие мази не сделают маленькие губки не только мягкими, но и большими.
У нее все маленькое – глаза, рот, вздернутый носик, руки, ноги, рост… Только лоб большой, как у мужчины, даже приходится прикрывать украшениями. Что за красавица? А годы идут, можно быть забавной малышкой, прозванной Хуррем за свою веселость, в пятнадцать, теперь ей двадцать, пятеро детей, какая уж тут забавная малышка?
Валиде не права, грудь от кормления детей у нее не повисла, возможно, потому, что один ребенок следовал за другим. Но последние роды были очень тяжелыми, хотя и быстрыми, не одна Зейнаб, многие сказали, что следующий ребенок может осиротить предыдущих. Значит, рожать нельзя, и грудь все же обвиснет.