— Ну, попробуй…
— Ты знаешь, что на троне Папы Римского изображен перевернутый крест?
— Да ладно… Он же все-таки католик, а этот символ…
— Чего? — заинтересованно спросил Иван. — Фильма про сатанистов? Вот поменьше и смотри такие фильмы, а то в Дена Брауна превратишься… Перевернутый крест это символ Апостола Петра, распятого вниз головой. Глава католической церкви считает себя его приемником вот и использует его символ… А я тебя еще помучаю… Вот скажи мне, сколько будет десять раз по сто грамм?
— Литр, — вздохнул Онисин, уже зная, что за этим последует.
— Для христианина — килограмм, — в тон ему «вздохнул» Иван. — А теперь думай, как сознание от «перестройки» освобождать будешь… Ладно, пошутили и будет. Мне сейчас надо отойти. У нас есть комната с мониторами, пожарной сигнализацией и прочими «благами цивилизации». Надо все проверить. Постарайся остаться в живых хотя бы пятнадцать минут…
Оставшись один, Онисин огляделся. Да, этот собор способен был вызвать восхищение. Выполнен об был в виде равностороннего креста, изнутри и снаружи окрашен в белый цвет и из-за этого казался еще светлее и огромней. Находясь внутри, создавалось впечатление, что находишься не в сумрачном Петербурге, а в какой-нибудь солнечной Греции. С двух сторон от центрального входа стояли огромные статуи Архангелов: Михаила, с копьем, попирающего змея и Гавриила с крестом в руках. Выполненный в стиле «ампир», он казался дворцом из далекого прошлого. Впечатление несколько портили ремонтно-строительные леса, «скрадывая» немалую часть пространства…
Где-то рядом пронзительно заверещал телефон. Ярко накрашенная дамочка далеко «послебальзаковского» возраста, радостно сообщила в трубку:
— Да я уже на подходе… Заскочила в церковь свечку поставить… А я тебе рассказывала, Сонечка, что…
— Простите, — подошел к ней Онисин. — Но в соборе по телефону
Дамочка демонстративно повернулась к нему спиной:
— …мой Колька учудил? Это что-то…
Онисин зашел с другой стороны:
— Простите великодушно, но в храме по телефону не…
— Вы что не видите, что я разговариваю?! — вскинулась она. — Что за бескультурье?!
— Но в соборе не принято говорить по телефону.
— Что мы, в средних веках?! Что за дикость? Вы не видите, что времена изменились?!
— Времена-то изменились, — послышался за спиной Сергея голос. — А вот люди остались теми же…
Женщина прожгла подошедшего отца Григория взглядом, и, не отрываясь от телефона, направилась к выходу:
— Извини, Сонечка, на меня тут какие-то неандертальцы напали, сейчас выйду, дораскажу…
И тут же, в другом конце храма, запищал еще один мобильный… и еще один… и еще… День клонился к вечеру, люди возвращались с работы, и — виват, цивилизация! — у всех были телефоны, и у всех были неотложные дела и заботливые супруги, которые звонили на эти телефоны. Петербург считается культурной столицей, поэтому горожанин не ответить на звонок просто не может, где бы он не находился — в церкви, в концертном зале или на похоронах. Исключение делалось лишь для кинотеатров и стадионов — там за это могут банально набить морду другие жители «культурной столицы».