– Вы?! – выдохнул Винсент.
– Я, – пожала плечами Селина Палейно. – А кого вы рассчитывали здесь увидеть? Не настоящую же лань!
Винсент по-прежнему взирал на невесту короля с недоверием. Из всех людей – именно она? Или воспалённое жаром воображение всё-таки сыграло с ним злую шутку? Что ж, во всяком случае, даже если это – иллюзия, смерти в таком бреду можно не стыдиться. Пожалуй, он даже готов считать её благом.
Однако же что-то в голосе Селины разбивало в пух и прах весьма убедительную теорию о бреде раненого. Лёгкая насмешливость её интонаций, нечто холодно-бодрящее не уводило в мир грёз, а, напротив, возвращало к реальности.
– Что вы здесь делаете? – прохрипел Винсент.
Дурацкий вопрос. Он не должен задавать таких вопросов даме, тем более почти королеве. Но что поделать, если в её присутствии он перестаёт адекватно мыслить, даже без всяких ран?
Впрочем, ни обиды, ни возмущения Селина не выказала. Просто ответила всё тем же тоном, от которого веяло холодом, но не враждебным, скорее сдержанным:
– Разве это не очевидно? Выгуливаю свой альтер. Не бегать же ланью по королевскому дворцу.
Альтер. Значит, лань – это всё-таки не бред. Глядя на светлые волосы Селины, он припомнил белоснежный окрас лани. На презентации девушка свой альтер не раскрывала, что и неудивительно. Невесте короля негоже развлекать зрелищем любопытных придворных.
– Намного логичнее спросить, что здесь делаете вы, – добавила Селина, склонив голову набок. – Как лекардийский посол оказался на лунном холме, да ещё и в такой своеобразной компании? Вы можете это как-нибудь объяснить, господин Лоренсо?
Она была тысячу раз права, и Винсенту следовало бы спешно придумать какую-нибудь убедительную историю. Но что тут сделаешь, если из всех её слов его внимание зацепилось только за одну часть.
– Вы помните, кто я такой?
До сих пор он пребывал в полной уверенности, что Селина не замечает его напрочь.
– Помню, – пожала плечами она. – А что здесь удивительного? Мы с вами были представлены. Ну, вы же помните, кто я такая. Или нет? – нахмурилась она.
Винсент позволил себе улыбнуться.
– Помню, – заверил он.
Сердце скакало в груди слишком уж бешено. Его биение отдавалось в ушах, как топот копыт, заглушая прочие звуки. Не стоит заблуждаться на сей счёт, этому многое поспособствовало – и ранение, и драка, и продолжительный бег с препятствиями. Однако присутствие этой женщины тоже несомненно внесло свою лепту.
Всё это было довольно странно, чтобы не сказать нелепо. За двадцать шесть лет своей вполне бурной жизни, никак не лишённой общения с женским полом, Винсент испытывал по-настоящему сильные чувства, пожалуй, лишь дважды. Первая любовь, Лесса, осталась в далёкой юности. Его чувства были тогда пылкими и искренними, а намерения самими что ни на есть благородными. Но вскоре выяснилось, что та взаимность, которой, казалось, отвечала ему девушка, была вызвана исключительно его высоким положением в обществе. В то время это откровение стало для него трагедией. Большая беда мелкого масштаба… Излишнюю романтичность он тогда основательно подрастерял. Вторая, Дульсия, появилась намного позднее. Тогда Винсент уже был Охотником, и о его происхождении девушка не знала. Сначала Воину показалось, что эти отношения могут перерасти в нечто по-настоящему серьёзное. Но вскоре после того, как они с Дульсией сблизились, он начал понимать, что ошибся. Во второй любви он разочаровался без трагедий, страшных откровений и серьёзных последствий. Просто разочаровался – и пошёл по жизни дальше. С остальными женщинами, коих было немало, общался без сильных эмоций и без обещаний, весело, бурно, ко взаимному удовольствию. И уж никак не ожидал, что какая-то девушка может задеть его за душу настолько сильно. Тем более с первого взгляда, что и вовсе смешно. Тем более одна из тех немногих, отношения с кем были недоступны по определению.