В конце «медового месяца» муж пришел к Елене вечером все с тем же «наболевшим» вопросом, но попал не под настроение. Он попытался крепко обнять свою жену и поцеловать. Поцеловать не так, как положено светскими приличиями, а как целуют крепкие гусары очаровательных женщин, чтобы разжечь их страсть и «свести с ума» своими жаркими устами. Подобные объятия навели на неопытную девушку ужас. Елена почувствовала, словно ее осквернили, оплевали, унизили. Ни за что на свете она не стала бы выражать притворное удовольствие в том, что ей было противно. Она метнулась в угол комнаты, закрыла лицо одной рукой, а другой принялась тщательно вытирать, словно от грязи, губы, щеки, подбородок. Потом схватила громадное медное блюдо чеканной работы, на котором лежала гора фруктов. Фрукты посыпались и разбежались по комнате, а она закрылась блюдом, словно щитом, и приготовилась дать отпор. Никифор Васильевич никак не ожидал такой реакции жены, похожей на сопротивление «загнанного в угол зверя», борющегося за жизнь, словно он пытался ее не целовать, а резать.
Секунду поразмыслив, генерал принял стратегическое решение. Он прекратил наступление, перенеся взятие «неприступной крепости» на более поздний срок и резонно полагая, что для того, чтобы вкусить аромат ягоды, она должна созреть, иначе покажется невкусной.
Он задавал себе массу вопросов по поводу женских игр и чудачеств, а также недоумевал, отчего молодая девушка не хочет заниматься любовью, тем более с мужем, которого сама себе выбрала, но ответа не находил.
Спустя несколько дней он задал этот вопрос жене прямо, на что Елена ответила вопросом, который в очередной раз поставил генерала в тупик:
– Зачем нам физическое сближение? Разве мы не можем любить друг друга, как ангелы, душою, а не телом?
– Это какая-то высшая философия, доступная только монахам да князю Голицыну, – ответил муж. – Вы, Елена Петровна, видно, князя сильно наслушались. Он вам и внушил неподобающие молодой девушке мысли. Все знают, что князь известный еретик и покровитель всяких вредных людей.
– Совсем нет. Я сама так считаю, – оправдывалась Елена. – Напрасно вы столь дурно отзываетесь о государственном муже, который пользуется уважением государя и общества.
– Ошибаетесь, матушка, масонам теперь не очень-то доверяют.
Елена не знала, что такое масон, поэтому не стала возражать, но продолжила свою мысль:
– Когда мы с вами познакомились, наши отношения казались мне идеальными. Мы с вами много философствовали, вы показались мне необычным, интересным. Тогда я считала, что вы выше земной любви, а теперь вы говорите о животной любви, которая не может и не должна быть между нами.