— Может и про то поклеп, как ты старушку в Мотыгино с топором грабить приходил? Раскольников, блин.
— Да не хотел я ее грабить, и даже пугать не хотел. Что пьяный был вдрабадан, это точно. Ну а участковый всю эту бодягу так развел, что загремел Киря на третью ходку.
Денис уже открыл рот, сказать непременно что-то очень язвительное, когда в дом вошел Глеб. Он взглянул на насупленного Лажева, затем повернулся к Войтову:
— Денис, больше повторять не буду. Прибудем на место, хоть на ножах выходите. Ясно? — и тот кивнул.
— А я бы вышел, сучонок, — зло прошептал Лажев. — Расписал бы как Рублев богородицу.
— Глеб, долго мы здесь будем находиться?
— Завтра с утра выйдем, Полина, к утру должно распогодиться. Отдыхай, сил набирайся, дорога будет трудной.
— Да я и так уже на полжизни вперед выспалась.
«Все мы выспались, — подумал Глеб. — Бывает же так: с одной стороны, такая погода нам должны быть в радость — твари свой нюх потеряли. Ну а с другой… Болота вспухли, везде скользко, сыро, подумаешь и вздрогнешь. По лесу пойдем — еще ничего. Но дальше начнутся поля, и пусть на них пять лет уже ничего не сеют, но дорога предстоит еще та».
Дом, довольно просторный, не был разделен перегородками. Печь, четыре двухъярусных нар, стол посередине, умывальник в углу и все. Еще, скрываясь, Лажев оборудовал чердак, чтобы с него можно было отстреливаться, заодно сделав люк в потолке. Защиту от пуль, из мешков, набитых землей, соорудил, и несколько бойниц вкруговую вырезал, ловко замаскированных в крытой рубероидом кровле.
— Живым бы я ментам ни за что не дался, — делился он. — Или последний патрон себе, или в трясину прыгнул, куда Семен транзистор выбросил, — затем, помолчав, добавил. — Кто же мог знать, что пройдет не так много времени, и все мои войны детскими шуточками окажутся.
Когда-то дом, поставленный на островке посреди Тимошкинских болот, прикрывал лес. Затем болото раздалось вширь, деревья сгнили на корню, и теперь его можно было разглядеть издалека. Но как временное убежище лучше и желать не следовало, тем более в такую сырую погоду. Люди большими отрядами сейчас не шастают. Ну а твари… Не такие уж они и неуязвимые, как поначалу о них думали. Правда, сам он, после первой же встречи с ними, только усмехался, когда слышал рассказы об их неуязвимости. С той поры он уже и со счета сбился, но за третью сотню перевалило точно.
— Глеб, а ты служил?
Чужинов кивнул: служил. Но не дослужил. Думал, вообще всю свою жизнь с армией связать, не задалось.
— Я так и поняла: Викентьев о тебе очень уважительно отзывался.