Настя ждала ответа, и Глеб не стал с ним задерживаться:
— Конечно, любимая, — сказал он то, во что искренне верил. Затем тихо, на самое ухо добавил:
Нас венчали не в церкви,
Не в венцах, ни с свечами,
Нам не пели ни гимнов,
Ни обрядов венчальных.
Венчала нас полночь
Средь мрачного бора,
Свидетели были —
Туманное небо да тусклые звезды…
«Разве что небо далеко не туманное, и звезды, как им и положено в августе, на редкость крупные и яркие. А так все сходится, даже сосновый бор», — вновь усмехнулся Глеб.
— Так ты еще и стихи пишешь? — удивилась Настя.
— Это не мои — Окуджава.
Вообще-то были у него и свои, но никто их никогда не видел и не слышал, и вряд ли это произойдет в дальнейшем.
— Ну и слава богу, иначе бы я совсем от тебя с ума сошла, — намеренно облегченно выдохнула девушка. После чего, поцеловав его в щеку, добавила:
— Хотя тут и без стихов чокнуться можно…
* * *
— Ну так что, — обвел взглядом всех семерых Глеб. — Будем и дальше шутки шутить или все же поверите мне на слово?
Все смотрели не на него — на тварь, лежащую наполовину в воде. Даже сейчас, мертвая, она выглядела так, что самые жуткие ночные кошмары по сравнению с ней казались мультяшными монстрами.
Глеб взглянул вслед за ними и увидел в стороне, на камне, застывшего Егора, смотревшего куда-то вдаль.
— Ты чего? — приблизившись, поинтересовался он.
— Глеб, я струсил, — признался тот. — Даже глаза открыть не смог, когда стрелял. И все они, наверное, видели.
— Да ты что?! — Чужинов сделал вид, что удивился. — А как же ты в глаз ему угодил?
Опасений, что мальчишка уличит его во лжи, у Глеба не было: семьдесят граммов свинцовой картечи разворотили морду твари на совесть.
— Так я в него попал?! — Егор даже обрадовался. — Нет, правда?
— Один раз точно, — уверил его Глеб. — Может и больше, не до того было, не видел. И вообще пойдем, мне потребуется твоя помощь.
Когда они вернулись к остальным, первым, что его встретило, было:
— Что будем делать, Глеб?
В дальнейшем этот вопрос он услышит множество раз, и почти всегда у него найдется ответ.
— Прежде всего, выкинуть все, что так или иначе связано с электричеством. Все без исключения, сколь мало бы его ни казалось. Повторяю — все и даже часы, — затем, помолчав, добавил. — Признаться, я не до конца уверен, что дело именно в нем, но, думаю, ни у кого нет таких вещей, которыми бы он дорожил больше, чем собственной жизнью? Я сейчас вернусь. Поспрашивайте Егора — ему есть что рассказать.
Как ни хотелось ему расставаться с ружьем, он протянул его Олегу:
— Я отойду ненадолго, возьми на всякий случай. Стрелять приходилось?