— Я теперь со стволом обнимаюсь чаще, чем Ларисой.
И открыл рот, услышав в ответ:
— Можно подумать когда-то по-другому было. Правда, раньше ты обнимался с ноутбуком или с приставкой.
— Я бы и сейчас с ними пообнимался, — мечтательно вздохнул тогда Олег.
Вслед за Гуровым выглянул в окно и Чужинов. Тварь действительно пряталась за углом.
— Она из-за вон того сарая появилась, одна, — указал Олег на строение, служившее в усадьбе чем-то вроде склада. — Стрелять не стал, указания не было.
Глеб кивнул: решение правильное. В одиночку эта особь им ничем не угрожает, но на выстрел могут заявиться и другие. И все же пострелять придется.
— Егор, дай-ка твою пушку, — и Чужинов подставил ладонь.
Больше всего патронов оказалась именно для мелкокалиберного пистолета Егора — четыре полных пачки и одна початая, в целом за двести штук. Но дело было даже не в их количестве: пришла ему в голову не так давно мысль, вспомнив увиденное у КПП при въезде в Ильино.
Тварь, как будто почувствовав, что за ней наблюдает несколько пар глаз, или, вероятнее всего, услышав звук открываемого соседнего окна, показалась из-за угла полностью. В это момент Чужинов и всадил ей пулю куда-то в район ребер. Затем еще раз, еще и еще. Тварь как ни в чем не бывало рванулась в ту сторону, откуда и появилась.
— Андрей! — и Глеб резко потянул, почти вырвал из рук Копылова карабин «Медведь».
Новый выстрел, и тварь сбило с ног. Но вот она поднялась на ноги и потрусила в прежнем направлении, пусть и значительно медленней. И только второй выстрел из карабина, угодивший на этот раз в загривок, заставил ее уткнуться мордой в землю и замереть.
— Удачно: теперь она вонять не будет, когда протухнет — далеко успела отбежать, — как будто бы нейтрально произнес Олег.
Глеб взглянул на него, затем на остальных, отводящих глаза в сторону, и усмехнулся. Как же: весь такой крутой из себя, а столько выстрелов понадобилось, чтобы ее убить! Чужинов протянул карабин Копылову:
— Дело не в том, что ее вонь сюда не донесется, дел совсем в другом. Эти гадины совсем не чувствуют боли, и потому валить их необходимо сразу намертво. Такие вот печальные дела, братья и сестры.
Егорыч не особенно жаловал «Медведь», и все же относился к нему с немалым уважением.
— Глеб, — рассказывал он. — Как-то удалось мне подстрелить волка. Матерый такой волчара, давно за ним охотился. Так вот, угодил я ему в заднюю лапу, а он упал и только скалится, даже подняться не пытался. Можешь себе представить?
Чужинов тогда кивнул: могу. Что же касается твари… Полуоболочечная девятимиллиметровая пуля «Медведя» дефрагментируется так, что эта тварь, после того как Глеб угодил ей в бок, должна была сдохнуть от болевого шока. Да у нее все внутренности должны быть разворочены! Будь она промысловым зверем, у нее чуть ли не половину мяса пришлось бы выкинуть. А тварь умудрилась подняться на ноги и даже побежать.