— Тут ничего странного нет — конец века. Даже более того — тысячелетия. В такие периоды особенно часто подобные мистические настроения посещают общество.
— Нечто похожее и он говорит в своем опусе.
— О чем хоть рассказ?
— Как-нибудь потом расскажу, — отмахнулся Константин. — Ты идешь?
— Да, сейчас, — Сергей положил старинную книгу обратно в сумку и подумал: «С чего это вдруг Григорьев заинтересовался каким-то современным писателем? Он ничего просто так не делает. Надо поспрашивать знакомых литераторов об этом Харе.»
— Может, кофе хотите? — Поинтересовалась Марина явно для того, чтобы соблюсти рамки приличия.
— Нет, спасибо. Мы и так отняли у вас уйму времени, — ответил сразу за двоих Константин.
Они вышли из дома Федоровой и Николаев спросил:
— О какой машине у подъезда ты трепался? Я сегодня ее и не брал.
Григорьев ответил ему вопросом на вопрос:
— Может, пройдемся по бульварному?
Николаев пожал плечами:
— Давай.
— Зачем ты начал рассказывать ей историю про Кремль? — Спросил Григорьев.
— Ну, во-первых, она тоже имеет отношение к мистике и тремя шестеркам. А во-вторых, у меня такое предчувствие или подозрение, называй это как хочешь, что это как-то связано с твоим расследованием.
— Бред. Мое дело никакого отношения к Кремлю не имеет и не может иметь. Я понимаю, что у писателей буйная фантазия, но надо же и меру знать.
— Нет, что ни говори, а связь какая-то прослеживается. Взять хотя бы звезды на башнях Кремля и те звезды, что маньяк вырезает на телах своих жертв. Интересно, где этот урод скрывается днем?
— Под личиной обычного добропорядочного гражданина, возможно, и журналиста, через черточку — писателя.
— Ну-ну, с такими-то замашками? Не может быть, чтобы у него не было какой-нибудь аномалии. Хоть чего-нибудь бросающегося в глаза.
— Так только у вас, литераторов, в книжках бывает, — усмехнулся Константин.
— А с чего это ты заявился и сел? Весь кайф общения с красивой женщиной испортил.
— Кажется, ты забыл, что эта женщина проходит у меня как свидетель по делу об убийстве. Я бы попросил тебя впредь не предпринимать без моего согласия подобных экскурсий.
— Ладно, тебе, — отмахнулся от него Николаев, — подумаешь, зашел к бабе…
— Я тебе говорю это на полном серьезе. Кстати, действительно, когда ты работал в милиции, в тебя три раза стреляли?
— Стреляли больше, попали только три.
— И из-за тебя погиб твой коллега?
Николаев резко остановился и, схватив Григорьева за лацкан пиджака, притянул его к себе:
— Ну и сука ты! Я не посмотрю, что ты при исполнении… Он мне жизнь спас. Под пули вместо меня пошел. И я, между прочим, после этого месяц не на Багамах провел, а в реанимации пролежал.