Дая ждала ребёнка, и оставаться в доме родителей после визита Фёдора опасалась. В селении гезов ра хозяйничали как у себя дома. Поэтому Фёдор увёз её в Город. Посланцам племени ра было обещано прежнее снабжение, но только «до первой стрелы». Полетит в нашу сторону хоть одна стрела — снабжение прекратится сразу. И навсегда.
В это «навсегда», разумеется, я не верил. Но не требовать же от дикого племени массовых репрессий в своей среде!..
Устанавливая печь, я обдумывал эти события и печально констатировал, что начинаю постепенно привыкать к отрубленным и проломленным головам, к похищению женщин, к дикому насилию и диким расправам. Не в моих силах и не в силах моих товарищей остановить этот поток жутких событий то на одном материке, то на другом. Разумеется, убийц Марата просили выдать не затем, чтобы уничтожить. Идёт борьба за каждого ра, которого можно как-то воспитать, обучить, и в составе большой сильной группы вернуть в племя. Чтобы изменить его судьбу. Чем быстрее сложится такая группа, чем многочисленнее и образованнее она будет, тем легче станет потом. Получилось же совсем не то, что ожидалось. Как и с пленниками-урумту… Всё-то мы ждём от них в любом конфликте не той реакции, на которую они способны. Ожидаемая реакция получается только когда их гладят по шёрстке.
Но ведь не всегда это возможно!
Вечером меня вызвал диспетчер Армен Оганисян.
— Ты, говорят, готов к приёму вертолёта, — сказал он. — Посылать?
— Посылай.
— Ставь пеленгатор. На том же месте?
— Там же. Когда ставить?
— Через час нажмём кнопку. Всё собрано. Осталось загрузить.
— Придёт уже в темноте.
— Впервой ли? — Армен хмыкнул. — Спи спокойно! Прибытие сообщишь утром. Никуда не денется.
Армен отключился, и тут же радиофон зазуммерил вновь. Я было подумал, что Армен забыл о чём-то предупредить. Однако вызывал на этот раз Омар.
— Тут по тебе одна дама скучает, — сообщил он, — Просила хотя бы показать тебя. Если уж невозможно пощупать…
— Телепередатчик у меня в вертолёте. Добежать?
— Далеко?
— Минут пять-шесть. А что за дама?
— Дая. Марат, оказывается, ей много о тебе рассказывал. Она надеялась увидеть тебя сразу, как прилетит в Город. И очень огорчилась, узнав, что ты за морем.
— Ладно. Бегу. Переводчиком ты будешь?
— Придётся. Беги!
Я прихватил пеленгатор, чтобы потом срезать путь к пойме Кривого ручья и не заходить за ним в палатку. Хорошо бы, конечно, представиться незнакомой женщине побритым… Но на бритьё времени не оставалось.
…Дая была симпатична, даже по европейским понятиям. Нежный овал лица, гладко причёсанные волосы, большие печальные тёмные глаза, полуоткрытые пухлые губы, растерянная, слегка испуганная улыбка.