– А тебе идет не быть чудаком.
– Чудаком? – Муромов от души рассмеялся. – Это здорово. Мне всегда казалось, что со стороны я выгляжу полным занудой. Чудаком? Мне нравится!
– Совсем не хотела тебя осчастливить.
– Не злись, Шура. Ты такая красивая, а красота и злость взаимно разрушают друг друга. Чаще побеждает злость, и это сразу отражается на внешности женщины.
– Ты прав, Муромов, ты – самый настоящий зануда. – Саша села рядом. Рома демонстративно отодвинулся, отмахиваясь от дыма.
– Так, говоришь, твоя мама обрадовалась существованию зятя?
– Да, очень.
– Моя кандидатура ее устроила?
– Полностью.
– Зато мои родители в шоке.
– Я так и подумала, – Лескова выпустила дым через нос. – Ты им сказал, что я не хапуга какая-то и на их имущество, заработанное непосильным трудом, не претендую?
– Я им сказал, зачем ты вышла за меня замуж.
– Да? Напрасно. Наверное, ты все испортил. – Саша поправила воротник рубашки Романа. Белоснежная отглаженная рубашка под светло-серым пуловером из тонкой шерсти, брюки в тон, дорогая обувь. Пожалуй, родители Муромова пытались показать своего единственного сына во всей красе. Мол, не такой уж он незаметный, наш мальчик. Просто не выпячивается и не пытается обратить на себя внимание. – Версию о беременности не выдвигал?
– Нет. Им хватило твоей холодной расчетливости, дорогая Шура, – улыбнулся Роман и взял у нее сигарету. Затянулся, закашлялся и снова отдал. – Зачем ты куришь? Такая гадость во рту.
– Чтоб жизнь медом не казалась. – Лескова демонстративно выпускала дым через нос. Она видела, что это раздражает Романа, и получала особое удовольствие от процесса.
– Короче, я пришел сказать, что завтрашний обед отменяется. Извини, пожалуйста, – Роман мгновенно превратился в виноватого, неуверенного в себе юношу. Этот узнаваемый и привычный Муромов заставил Сашу волноваться еще больше.
– Почему отменяется?
– Отец сказал, что сделает то, что тебе нужно, но мы должны расторгнуть брак, и чем скорее, тем лучше.
– Только после распределения! – выбросив сигарету на газон, коротко заявила Лескова. – Так и передай своему всемогущему папе. Пусть подыщет мне доходное местечко.
– Не нужно говорить о моих родителях в таком тоне.
– Хорошо, не буду, но это не меняет дела. Паспорт испорчен. Поэтому мне нужно выжать из этого обстоятельства пользу. Я понятно излагаю?
– Понятнее не бывает.
– Слушай, а зачем ты до последнего тянул? Не мог вчера или позавчера сказать, что этот чертов обед отменяется?
– Я пытался исправить положение, – тяжело вздохнул Муромов, поднялся со скамейки, одернул свитер.