«Ну что ж, ты победил меня», сказал Сказитель. «Значит ли это, что мне не будет позволено заработать на ночлег и еду?» «Заработать? Нет уж. Этого я как раз и не позволю», но улыбка на его лице противоречила грубости слов. «Нет, нет, ты можешь поработать, если захочешь, потому что мужчина любит чувствовать, что он делает в этом мире что-то полезное. Но истинная правда, я позволил бы тебе остаться, даже если б у тебя были переломаны ноги и ты был бы беспомощен как младенец. У нас найдется для тебя постель, прямо за кухней и я готов поставить быка против ягодки черники, что ребята уже сказали Фэйт выставить на стол еще одну тарелку к ужину.»
«Очень любезно с вашей стороны, сэр.»
«Не о чем говорить», сказал Алвин Миллер. «Ты уверен, что у тебя ничего не сломано? Ты ударился об эти камни ужасно сильно.» «Тогда я думаю, вам стоит проверить, не раскололись ли камни.»
Алвин опять рассмеялся, хлопнул его по спине и провел в дом. Вот таким был этот дом. Даже в аду вряд ли звучало больше криков и воплей. Миллер попытался представить ему всех детей. Четыре старшие дочери были, похоже, заняты одновременно на полудюжине работ и постоянно переговаривались между собой на пределе громкости своих голосов. И когда в своих хлопотах они переходили из комнаты в комнату, то это было сразу слышно по крикам, раздававшихся то там, то сям. Плачущий ребенок был внуком, также как и пять карапузов, играющих в Круглоголовых и Роялистов на и под обеденным столом. Мать, Фэйт, хлопотавшая на кухне, казалось, не обращала никакого внимания на всю эту кутерьму. Время от времени она останавливалась, чтобы отвесить подзатыльник кому-нибудь из детей, но при этом останавливать работу она не позволяла – сразу же раздавался бесконечный поток приказов, понуканий, угроз и ругани. «Как вам удается сохранить рассудок в этом бедламе?» спросил ее Сказитель.
«Рассудок? Вы думаете, что человек в здравом рассудке согласится терпеть такое?»
Миллер провел его в комнату. Вот значит чем было то, что он назвал «твоя комната до тех пор, пока ты захочешь оставаться у нас». Тут были большая кровать и пуховая подушка, а также одеяла, и половина стены являлась задней частью печки, это значило, что тепло тут будет всегда. За все время странствий Сказителю не предлагали подобной постели. «Скажи мне честно, твое имя случайно не Прокруст?»
Миллер не понял смысла сказанного, но это было не важно, он видел выражение лица Сказителя. Без сомнения ему доводилось уже видеть такие лица прежде.
«Мы помешаем наших гостей не в худшие комнаты, Сказитель, а в лучшие. И незачем больше об этом говорить.»