– И что теперь? – спросил он.
– А ничего. Можем лететь домой.
– В смысле?
– В прямом. Запускайте маршевые. А мне… Мне снова нужно вздремнуть…
Часов через десять я уже сидел в баре за бутылкой виски. Корабль находился на пути к Земле.
Мне было скучно: снова полгода сна, месяц бодрствования на дежурстве, из развлечений – старые видеодиски да замусоленная колода карт. Противно. Книгу что ли почитать?
Я сидел в кресле возле иллюминатора, за которым – ничего, кроме тьмы. Дежурный пилот дремал в соседнем кресле – делать ему было решительно нечего. Впрочем, как и мне: анабиозные кабины функционировали нормально. Где-то там, в одной из них, сейчас застыл Макс, мой дружок-оптимист, сто лет его не видел. Лучше бы дежурил он. Ганс (так зовут дремлющего пилота) меня порядком достал – никаких интересов у человека, пожрать да поспать. Б-р-р-р!
Из иллюминатора вышел капитан, молча сел рядом со мной и налил себе рюмку из моей бутылки.
– Чем кончилась история с тарлингами? – спросил я его лениво.
– Договор о вечной дружбе, наилучшие пожелания.
– Я так и думал.
Он осторожно спросил:
– Чего ты там им написал?
– Да так, пару слов всего.
– Каких?
– Да… Ничего особенного.
Лицо капитана начало покрываться пятнами. То ли это реакция на спиртное, то ли на меня… Так недолго и взыскание заработать.
– Экзюпери читали? – спросил я его.
– Ну.
– Помните, как Маленький Принц просил нарисовать барашка?
– Ну!
– А летчик все не мог нарисовать такого, какой нужен…
– Ну!!
– И тогда он нарисовал ящик.
– Ты… нарисовал ящик?
– Ну да.
– Вот оно что…
Он, пошатываясь, отправился восвояси. У двери всё же спросил:
– Какие два слова ты написал?
– Простые два слова. Понимаете, что им наши чувства, переживания… Вот вы бы стали читать про почкование осьминогов?
– Седов! Ты меня доконаешь, я тебя просто убью.
Мрачный Ганс покосился на нас, жуя бутерброд.
– Какие два слова?
– Я ж говорю – простые…
– !!!
– Ничего земного. Ни-че-го зем-но-го.
– И это всё?
– Всё.
– Не понимаю.
– Я тоже. Но тогда понимал.