Санди стала белее мраморных колонн в кабинете администратора клуба.
– Свидетели чего? Я только… да, я была там, но… – она сглотнула. – Мы договорились тайно встретиться. Мне понравился Влас как мужчина, одаренный музыкант, и я хотела испытать на нем… силу своего обольщения. Говорили, что он любит жену, это подогрело меня. Чем труднее достать плод, тем он слаще!
– Вы входили к нему?
– Не успела. Я выжидала. Там постоянно сновали люди… какие-то рабочие, его жена явилась. Потом выскочила как ошпаренная. До начала концерта оставались считанные минуты. Я поняла, что встреча не состоится… по крайней мере в этот раз, и спустилась в фойе. Ей-богу, это жена его… ухлопала. Она и есть Сфинкс! Теплинский погиб случайно. Дина Никонова хотела отвести от себя подозрения, взялась изображать маньяка и выбрала следующую жертву наугад. – Лицо Санди просветлело, как будто на нее снизошло озарение. – Не-е-ет, не наугад. Она все продумала. И Мурату написала она же! Чтобы меня подставить! Якобы я убиваю своих любовников…
– Никонов тоже попал в их число?
– Не успел. Но его супруга этого не знала. Она ужасно ревнивая!
– Кто вам сказал?
– Сорока на хвосте принесла, – усмехнулась королева богемы. – Москва слухами полнится.
– Вы видели, кому скрипач открывал дверь?
– Ей, Дине…
– А еще кто-нибудь заходил к нему после нее?
Рыжекудрая соблазнительница закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти подробности рокового вечера…
Маслова нашли пьяным в курительной комнате – тот никак не мог взять в толк, чего от него хотят. Расспрашивать скульптора было бесполезно, и Матвей только развязал его шейный платок, удовлетворенно хмыкнул. Вот она, отметина!
– Выходит, ночью в мастерскую приходил он с той же целью, что и Александрина: уничтожить картину и тем самым насолить художнику. Хоть как-нибудь напакостить везунчику Домнину! – заключила Астра. – Заодно столкнуть лбами его и мачеху. Авось Игорь застанет утром разгром в своем святилище, испорченное полотно и связанную злодейку да, недолго думая, в припадке ярости убьет ее и сядет в тюрьму. Бесславный конец знаменитого живописца бальзамом прольется на раны, нанесенные его успехами незадачливому товарищу.
– Пожалуй, ты права, – согласился Матвей. – Однако Домнин оказался не лыком шит, он перехитрил всех.
– Кроме смерти. С этой дамой в кошки-мышки не сыграешь.
– Ты о чем? – нахмурился он. – Кажется, мы…
– Я все помню, – уклончиво произнесла Астра.
Мурат, вмиг протрезвевший от известия о смерти художника, твердил одно:
– Я не мог его убить… у меня слабый удар. Игорь пытался свалить меня на пол, Санди повисла у меня на плече… и вдруг он рухнул как подкошенный… глаза закатились… Я его не убивал, он сам! Наверное, слишком перенервничал.