Прикинули, как двигаться дальше. Кудыма согласился со Щукой, что, если идти в обычном военном темпе, то до ближайшей крупной заставы от этих мест – восемь дней пути. Есть неподалёку два небольших секрета по три человека, но те воины живут в шалашах. Да и смысла к ним наведываться нет. От них всё равно до заставы целых два дня бежать. Правда, воины так или иначе ватагу приметят и пошлют гонцов – одного на заставу, другого – в крепость. Третий останется наблюдать.
Обдумав это, решили переполох не поднимать. Зачем? Значит, надо выходить, не таясь, к ближайшему секрету. Воины Щуку знают и уважают. Ещё и человека отправят с ними, чтобы проводил ближайшими тропами до крепости.
Было ещё темно, когда ватажники тронулись в путь. Бежать по берегу было легко: вода спала, обнажив широкие пологие полосы плотного, глинистого песка. Справа угрюмо нависали громады скал, левый берег был в основном пологий. Но перебраться на него возможности пока не представлялось.
Иногда скалы подходили к берегу вплотную. Приходилось огибать их по ледяной воде – иногда по пояс, иногда по грудь. По засохшим лохмотьям водорослей над головой, по искорёженным, зацепившимся за выступы скалы остаткам деревьев была видна истинная мощь водной стихии. Вода в свой пик поднималась на уровень в четыре человеческих роста, не меньше. Даже трудно было представить, что здесь творилось.
Погода опять установилась по-летнему жаркой. Развеялись мрачные тучи, ярко светило на голубом небосклоне солнце, дул лёгкий, не по-осеннему тёплый, ветерок. Воздух стал прозрачен. Берёзы и осины щедро осыпали землю жёлто-красной листвой. Лиственницы ещё держали свой наряд, но местами иголки уже порыжели. Остро пахло речной водой, смолой разогретых сосен, сладковато дурманящим лапником пихты, пряным ароматом еловых игл. Повсюду в вышине раздавалась перекличка улетающих на зимовку в дальние края птиц, косяки и стаи которых тянулись нескончаемой плотной чередой.
Установление хорошей погоды обрадовало ватажников. Что-что – а голодать теперь уж точно не придётся. Набьют себе уток на стоянке, или ещё какой-нибудь дичи.
Но случилось совсем не так, как думали и предполагали. За очередным выступом, который они преодолели вброд по колено в воде, открылась большая поляна и широко раскинувшееся на ней становище. Вдруг забрехали псы. Ватажники присели, затаились. Вскоре всё стихло, лишь изредка до ватажников доносились голоса взрослых и детей. Вот заплакал младенец, донеслась невнятная песня. Судя по говору, это были башкиры. Кудыма махнул рукой, и воины отступили обратно за скалу. Никто из становища пока не догадывался о притаившейся неподалёку ватаге.