Рисунки. Настоящая наскальная живопись, вроде той, что семинаристу доводилось видеть лишь в иллюстрациях уцелевших книг. Когда-то, задолго до цивилизации, сгинувшей в Последней войне, древние люди рисовали в пещерах. Странные, ни на что не похожие, примитивные, завораживающие рисунки. Здесь было то же самое – только в неимоверно большем количестве и куда изощреннее. Практически все стены и потолок были покрыты изображениями, главной темой которых была смерть. Смерть изображалась в самых ее различных видах и проявлениях, с детской непосредственностью раскрывая наиболее неаппетитные подробности сражений, казней, убийств, расчленений, потрошений, приготовлений и поеданий.
Надо отдать должное мастерству местных художников: рисовали нео здорово. Словно обрушившись на несколько ступеней вниз по эволюционной лестнице, они магическим образом открыли в себе таланты давно сгинувших предков.
Впрочем, все эти художества оставались всего лишь досугом «новых людей». Основным их занятием оставались грабежи и убийства. И Книжника со товарищи вели сейчас не к председателю академии художеств, а к главарю орды жестоких дикарей.
Прошли по еще одному шаткому висячему мостику. Внизу, под ногами, орали, сцепившись в драке, двое местных. Видать, что-то не поделили. Что именно, узнать не удалось – переговорщиков вывели в большой зал, образовавшийся, когда обвалилась пара этажей. Здесь можно было наблюдать элементы металлического скелета здания – ржавые, но все еще мощные балки, не дававшие зданию рухнуть. Дальней стены не было – там зияла огромная дыра, перед которой полыхал приличных размеров костер. Эта дыра и была той самой «пастью» изображенной на стене фигуры.
Перед костром на неряшливо сложенных коврах и циновках в окружении нескольких самок возлежал вождь. Книжник помнил еще прежнего Великого Ззарга. Этот пока не дотягивал до уровня предшественника по зверскому облику и мышечной массе. Впрочем, дело наживное.
Однако по своей мерзости этот тип вполне мог посоревноваться и с прежним.
Он жрал. Поначалу было не очень понятно, что это перед ним на большом железном противне – просто груда плохо прожаренного, с проступающей кровью, мяса. Потом взгляд выхватил изгиб торчащего позвоночника, ребра, обглоданную берцовую кость, череп…
Чудовище пожирало человека.
У Книжника подкосились ноги. Не то чтобы он не видел ничего ужаснее этой картины. Просто семинарист не представлял, как можно вести переговоры с монстром. Да и маленькая Молния, успевшая всякое повидать на своем недолгом веку, с силой сжала его запястье. Только вряд ли она испугалась. В ее случае это была ненависть.